Обрываться в пустоту.
Но пока оно на месте
И пока глядят глаза —
Сколько раз добавишь лести,
Чтобы истину сказать?
Сколько раз ты встанешь между
Равнодушных жерновов,
Защищая без надежды
Наше право на любовь?
Сколько золота сменяешь
На замызганную медь,
Сколько раз еще сыграешь
Невеселую комедь?
Сколько раз ты расплатился
За огрызки на столе?
Сколько раз ты воплотился
На истерзанной земле?
Кто узнает, кто оценит?
Нечем грим стереть с лица.
Нам играть на каждой сцене
Светлый замысел Творца.
И тут же — Клен, звучно и чеканя каждое слово.
Молчи. Не верь, не бойся, не проси.
Оставь неразрешенными коаны.
Не постигай по капельке росы
Бездонность мирового океана.
Зачем тебе изнанка мастерства?
Орел — цыпленок, какова же решка⁈
А мы — сгнием, как палая листва,
Мечтая стать хотя бы сыроежкой.
Собой удобрим чей-то райский сад,
Платя за правду жидким красным налом.
Зачем тебе дорога бодхисатв⁈
У наших сказок — грустные финалы.
Но где дублеры, чтобы заменять
Героев ненаписанных преданий?
Не верь себе. Не бойся за меня.
И не проси у неба оправданий.
Окрестности села Мальцево
Тугулымский сектор,
Свердловская локация
57°06′ с. ш. 64°95′ в. д.
До стоянки паломников Четвертый с Дубом добрались все так же быстро — не прошло и пяти минут, как ожившее дерево снял монаха с плеча.
— Твои там, — указал он действительно узловатым, как дубовая ветка, пальцем. — Вон за теми кустами. Я к ним уже не пойду, извини. Доберешься же сам?
— Да, конечно, — улыбнулся Четвертый. В его голове все еще звучали эти странные не то предсказания, не то заклинания, написанные за столетия до его рождения. — Конечно доберусь. Спасибо вам.
— Погоди, — остановил его Дуб. — Ладно уж, нарушу еще раз принцип вечности, прочту еще одно сиюминутное стихотворение. Только это уже не тебе.
— А кому? — не понял монах. — Им?
И он кивнул в сторону лагеря паломников.
— Нет, не им, — покачал головой долгий и непонятно пояснил. — Тем, кто оттуда за тобой следят.
— Откуда? — не понял юноша.
— Снаружи! — раздраженно отрезал Дуб и, не дожидаясь новых вопросов, начал читать.
Зал ожидания смерти с доставкой на дом.
Ядовитые новости из каждого утюга.
Грош цена достижениям и наградам,
Если попкорн закончился или болит нога.
На чемоданах спят — будто с супругой босса.
Дети читают вслух: «веа-риз-май-ган?».
Спины, по новой моде, сгибаются в знак вопроса.
Крайне досадно платить по чужим долгам.
Объявляют посадки, не уточнив детали —
Правильный цвет штанов, паспорта и плаща.
Ждать. Заполнять дневник. Помнить, что мы — летали.
Путь самурая счастья не обещал [1].
Когда Четвертый подошел к костру, который успели развести демоны, уставившийся в огонь Псих спросил, не повернув головы:
— Что хотели?
— Да я так и не понял, — признался юноша, присаживаясь. — Стихи читали.
— Слушали тебя, значит, — удовлетворенно кивнул Псих. — Как настройщики инструмент слушают — пойдет или не пойдет. Если отпустили — подошел. Ну да я в тебе и не сомневался. Ты у нас парень неплохой. Только тупишь и глухой.
— Да ну тебя! — обиделся монах. — Я и так ничего не понял, тут еще ты со своими подначками.
— Можно подумать — я понял, — хмыкнул Псих. — Все это очень и очень странно. Ладно, давай спать. Посмотрим, чем нас завтра Урал встретит.
[1] Стихотворение написано специально для книги «Куда идем мы»
Глава сто первая
Г. Камышлов, дер. Надеждинка
(где прошлое продолжает преследовать Психа)
г. Камышлов
Камышловский сектор,
Свердловская локация
56°51′ с. ш. 62°43′ в. д.
— Слава богу, наконец-то город! — простонал Жир. — Хоть поедим.
— Интересно, кто тебе в деревнях жрать не давал? — хмыкнул Псих.
— Шутишь? — взвился свин. — А не у кого там едой разжиться было! Ты как будто не видел — все села пустые стоят. Избы брошенные, ни одного живого человека.
— Видел, — спокойно кивнул Псих. — Это меня и тревожит. Если села безлюдные — значит, кто-то их обезлюдил. Не обязательно — съел. Могли и просто от кого-то драпануть. И вообще, не нравится мне все это. После встречи с деревьями идем как по бульвару. Ни одной стычки за столько дней. Ой, не к добру это…
— Опять за рыбу деньги! — всплеснул руками Жир. — Я же тебе, дураку, сто раз объяснял. Система нам в качестве плюшки за квест организовала спокойную дорогу. По Уралу точно, а дальше посмотрим.
— Ну-ну, — саркастически хмыкнул Псих. — Что хоть за город-то впереди?
— Камышлов, — подал голос Четвертый, восседавший на Драке.
— И что же Пепка про него пишет? — поинтересовался обезьян.
— Ну… — начал было монах, потом смешался, покраснел и признал. — Ну, в общем, там в основном про пиво.
Псих сплюнул.
— А, нет! — обрадовался меж тем Четвертый. — Пишет, что здесь монастырь есть. Свято-Покровский.
— Монастырь — это классно! — обрадовался Жир. — Во-первых, нас покормят…
— И этого с твоей точки зрения более чем достаточно. Во-вторых, третьих и так далее уже не требуются, — подколол товарища Псих, а потом добавил серьезно. — Но в принципе свинка прав, зайти надо. Может, совместное богослужение провести удастся, надо же как-то Четвертому недополученную прибыль компенсировать. Куда идти-то?
Четвертый пожал плечами.
— Пишут — ориентироваться на Собор Покрова Пресвятой Богородицы. Крупнейший храм города.
Псих кивнул и ненадолго вознесся в небеса. Потом спустился и махнул рукой:
— Туда.
На подходе к монастырю Псих вдруг начал нервничать.
— Не нравится мне этот монастырь, — остановившись недалеко от ворот, сказал он. — Мутный он какой-то. И пахнет здесь железом и кровью. Давайте туда не пойдем.
— Ты попутал, что ли? — заржал свин. — Пахнет ему… Это что — сказка про мартышку, которая мечтала стать овчаркой?
— Действительно, Псих, — поддержал Жира Четвертый, — что ты как ребенок? Ничем здесь не пахнет, монастырь как монастырь. Пойдем уже.
И монах послал лося вперед.
— Тот, а ты что скажешь? — обезьян упрямо стоял на месте.
Великан-сом пожал плечами.
— Надо идти, потому что мы — монахи, а это — монастырь.
И тоже двинулся в сторону ворот вслед за Жиром и Четвертым.
Псих посмотрел им вслед и полез смотреть системные сообщения.
— Так я и думал… — скривился он. — Абилка «Дар Кассандры» прокнула. Как минимум неделю мне никто верить не будет. Ну спасибо, бабка, чтоб тебе каплуном в курятнике переродиться!