В мэрии Четвертому и мухе-Психу пришлось довольно долго просидеть в ожидании — с полчаса, не меньше. Самое обидное — даже король уже пришел, занял свое место на троне и сидел там, болтая ногами — но все равно ничего не происходило. Выглядел, кстати, Его Величество откровенно плохо — землистый цвет лица, мешки под глазами ведерного объема, трясущиеся пальцы и бегающий, не фиксирующийся взгляд.
Наконец, все зашевелились — похоже, дождались. В зал вошел немолодой, но еще очень крепкий старик в богатых одежах, на котором был развешан примерно килограмм золота в виде перстней, цепей и браслетов.
Судя по всему, это и был царский тесть.
Брезгливо поджав губы, он оглядел собравшихся и поморщился. После чего, так и не издав не звука и не повернув головы кочан, он проследовал на свое место, усевшись на трон рядом с царским.
Четвертый встал и громко поздоровался с новоприбывшим.
Тот, не ответив, несколько удивленно смерил юного монаха глазами, а потом повернулся к королю.
— А это еще кто? — громко поинтересовался он у венценосного зятя.
— Монах. Паломник, — слабым голосом ответил тот. — Подорожную заверить хочет.
— Паломник, говоришь… — с сомнением протянул старик и громко спросил у Четвертого. — Куда идешь, паломник?
— В Москву, — лаконично ответил монах, которому происходящее совсем не нравилось.
— Не дойдешь, сожрут, — убежденно заявил тесть и, похоже, потерял к монаху всякий интерес.
Повисла пауза.
— Сюда тащи свою подорожную, что ты встал столбом? — недовольно прикрикнул волшебник и, повернувшись к зятю, посетовал. — Все ходят и ходят. Придут и зависнут. Тормоза какие-то. Хотя, что я удивляюсь — только идиот пойдет в паломничество в Москву. Принес? Ну давай свою подорожную.
Он внимательно изучил документ, потом цепко посмотрел в глаза Четвертому.
— Из Владивостока идешь, говоришь? Далеко же тебя занесло. Это не ты, случайно, тот монах со Святостью, которого Штанский нанял и с тремя демонами в Москву послал?
— Тот, — по-прежнему коротко ответил Четвертый.
— Тот, значит… — волшебник наконец-то поставил печать на подорожной и передал документ на подпись королю. — А демоны твои где?
— На постоялом дворе остались, — сообщил монах. — Нам сказали — в Челнах демонов не любят.
— Это правда, демонов у нас не любят, — хихикнул старик и даже попытался улыбнуться. — Но ты все-таки дурак, пацан. Уж одного-то мог бы взять, это разрешено. Вон, какая ряса на тебе богатая. А ну как тормознут тебя в тихом переулке, да на гоп-стоп возьмут? Что ты делать будешь, а? Молчишь? Вот то-то и оно!
Он повернулся в сторону входа и громко крикнул:
— Начальника охраны сюда!
Не прошло и минуты, как в зал приемов вбежал здоровенный стражник.
— Федор, дело по твоей части есть, — приветствовал его царский тесть по-прежнему не здороваясь. — Видишь этого задохлика в рясе? Дай ему пару бойцов в сопровождение, пусть доведут его до гостиницы. А то сам знаешь, наши архаровцы — ребята резкие и нервные. Потом пойдут слухи — мол, знаменитого путешественника пришили в Набережных Челнах с целью ограбления. Нам оно надо? Нам оно не надо. У нас имидж, транзитный узел и куча клиентов. Как распорядишься — вернись сюда, у меня еще одно дело к тебе будет.
Молчаливый Федор только кивнул, а тесть недоуменно посмотрел на Четвертого.
— Ну, что ты опять встал столбом? Подорожную отметил? Давай, давай, двигай булками! Прием закончен, всем спасибо за внимание.
В это время Псих-муха, сидящий на плече у монаха, тихо сказал Четвертому:
— Это оборотень, он под личиной сейчас. Настоящего облика пока не вижу, силен, сволочь. Возвращайся, а я еще здесь побуду, не нравится мне его морда. Пацанам скажи — пусть будут настороже, до моего возвращения из гостиницы не выходите. Будут выгонять — тяните время. Я постараюсь побыстрее.
Четвертый давно уже не был тем наивным юношей, которым он отправился в путешествие, поэтому ничего отвечать не стал, лишь едва заметно кивнул и направился к выходу. Псих тем временем перелетел с плеча на штору.
— У нас плохие новости, — повернулся к зятю волшебник, едва дверь за Четвертым и начальником стражи закрылась. — Ночью кто-то украл клетку с детьми.
— Как⁈ — Его Величество в ужасе прикрыл рот ладонью.
— Очень быстро и очень умело, блин! А наша хваленая стража все банально проспала, хватились пропажи, когда уже ловить было некого. Эй! Эй! Давай только без истерик, держи себя в руках!
— Как украли? — глаза правителя города наполнились слезами. — Ты же мне обещал! Ты же сказал, что вылечишь меня! Ты же… Я же…
— Прекрати!!! Ты меня уже достал своими истериками, не мужик, а тряпка какая-то! Прекрати, говорю! Не все так плохо! Вернее — все даже довольно неплохо. Нам теперь эти дети нафиг не сдались, пускай об их пропаже родители беспокоятся.
— Как не сдались⁈ — от неожиданности Его Величество даже перестал плакать. — А эликсир? А лечение?
— У нас теперь есть вариант получше — самодовольно улыбнулся волшебник и ободряюще похлопал своего собеседника по плечу. — Видал этого монаха?
— Ну, видал, и что? — настороженно ответил правитель.
— А то! — наставительно сказал тесть. — Про него слух уже давно идет. У него Святость, чуешь, нет? Кроме того, говорят, что он прошел через десять перерождений в самоусовершенствовании. С самого раннего детства этот придурок ведет монашескую жизнь и еще ни разу не источал из себя первичную жизненную силу. Да он в десятки тысяч раз лучше, чем все эти дети. Если приготовить отвар из его сердца и печени и запить им мое чудесное снадобье, то можно прожить целых… Ну я даже не знаю…
И уверенно резюмировал:
— Десять тысяч лет. Не меньше.
— Десять тысяч лет? — правитель даже завис от такого срока. — А зачем ты тогда его отпустил?
— А куда он денется с подводной лодки? Приняли бы мы его здесь — его демоны примчались бы сюда, разнесли бы нам здесь всю обстановку в щепу и опилки, потом бы один ремонт полгода занял. А так — я Федору шепнул, чтобы они гостиницу плотным кольцом обложили. Пусть ее там хоть до фундамента при штурме снесут — мне плевать. А может, и вообще штурм не понадобится.
— Не понадобится? — слабым голосом повторил Его Величество.
— Ну а ты как думал? — принялся горячо убеждать его тесть. — Он же баклан, по Святости пробитый. Вначале нужно вежливо попросить его отдать свое сердце. Мол, мы затем похороним его с императорскими почестями, можно даже воздвигнуть в его честь храм, и приносить жертвы. Вегетарианские, само собой, овощами и фруктами.
— Грибами еще можно, — добавил Его Величество, любивший жареху.
— Грибами можно, — кивнув, не стал спорить волшебник, и продолжил. — А самое главное — пообещаем ему, что его демоны смогут уйти живыми и здоровыми. Оно и к лучшему — его сопровождающие, говорят, бугаи еще те. Кучу народу положим, пока завалим. Но, надеюсь, не придется. Вот чует мое сердце — поведется он! Не может не повестись. Такие лохи всегда ведутся.
— А если не поведется? — пискнул Его Величество.
— А если не поведется, — пожал плечами волшебник, — тогда штурм и до фундамента.
«Так, кажется, пора возвращаться», — подумал Псих и полетел к окну.
Глава сто двадцать вторая
Г. Набережные Челны
(в которой демоны пытаются заколдовать незаколдовываемое)
г. Набережные Челны
Тукаевский сектор,
Локация Татарстан
55°42′ с. ш. 52°20′ в. д.
Псих, жужжа, как маленький самолет, влетел в окно гостиницы, ударился об пол и встал уже в своем привычном облике.
— Все сюда, быстро! — заорал он. — Времени мало, скоро здесь будет не продохнуть от стражников.
— А что им надо? — поинтересовался Четвертый.