Гарри продолжал жить в замке, к своим родственникам он вместе со Снейпом пришел за дня два до своего дня рождения, и профессор внушил тем, что дамы из опекунского совета предложили им отправить племянника в лагерь для трудных подростков. Поэтому, когда торт опрокинулся на дядиного инвестора, самого Гарри в доме не было, о чем он и отправил грамотно составленную петицию в отдел отслеживающий применение магии несовершеннолетними магами, петицию ему помогал составлять Люциус Малфой. Он же подсказал и куда ее направить, так что санкции отменили, и предупреждение сняли. А вот потом, туда же была направлена уже другая петиция. Потому что семейка Уизлей, на своем летающем фордике, произвела впечатление не только на родственников самого Гарри, но и на близлежащие дома. Команда обливейтеров, почему — то стерла память об этом происшествии всем, кроме семейства Дурслей, и когда Гарри появился на пороге их дома, тетя пыталась предъявить претензии именно Гарри, за погубленные шпалеры с вьющимися розами и вырванную из стены решетку, защищающую от воров.
Часть 4
Первого сентября Хогвартс — Экспресс уносил Гарри в школу, он умудрился, каким — то немыслимым образом отбиться от своих родственничков, и даже перевести их негодование на тех, кто в их несчастьях виноват. Предложив написать в министерство магии жалобу, на неправомочные действия, совершенно распоясавшихся детей — магов. Объяснив, что пока племянника не было дома, кто — то колдовал у них дома и даже нанес им своими действиями материальный и моральный ущерб. В купе Гарри расположился в гордом одиночестве, но продлилось оно не долго, настырный Рон приперся сам, и притащил свою сестренку. А за ними появилась вся его компания. Начал он, как всегда, с того, что Гарри зазнался и не захотел приехать погостить в их семью, а ведь его все так ждали.
— Вы с ума, что ли, посходили? С какой радости я должен был ехать к вам в гости. Меня вполне устроил летний лагерь отдыха, в который меня родственники отправили. Я с вами общаться в школе не желаю, а вы меня в гости ждете? Несколько нелогично, вам не кажется?
— Ну и что из того, что ты в школе с нами не дружишь, просто ты на другом факультете учишься. А приехал бы к нам, узнал, как это в нормальной семье жить? И потом, мы тебе письмо написали, что Дамблдор разрешил взять тебя в конце каникул в гости.
— То есть та семья, в которой я живу, ненормальная? Да — а–а, а с чего вы это взяли?
— Ну как же, они же маглы, и не любят тебя.
— А я что? Галеон? Чтобы меня все любили. Меня может вполне устраивает, что они меня не слишком замечают. И еще, что значит, Дамблдор разрешил меня взять, я что котенок или щенок, чтобы меня брать. И простите, какое отношение имеет ко мне директор Дамблдор?
— Но он же твой магический опекун!
— Понятия не имел об этом. Вот значит, кому мне претензии выставлять, за мое счастливое детство, теперь буду знать.
— Да как ты можешь, директор он святой человек, он спасал тебя.
— Видимо у нас разные представления о святости, но так уж и быть, ты можешь считать как тебе удобно, а сейчас забери свою компанию и сестричку, и проваливай к себе в купе, мне переодеться нужно.
С трудом выставив всю эту гоп — компанию и заперев дверь, изученным летом, редким запирающим заклинанием, Гарри расслабился и даже немного поспал. По крайней мере в Большой зал он вошел вполне довольный жизнью. Рыжую сестричку, как и братцев, распределили на Гриффиндор, правда под шляпой она сидела, чуть ли не дольше Рона, видимо, то же пыталась уговорить ее на другой факультет, и Гарри даже примерно догадывался, на какой.
А вот со следующего дня начались его хождения по мукам. Куда бы он ни шел, чего бы ни делал, рядом вились два настырных гриффиндурка первокурсника, рыжая Уизлетка и блондинистый маглорожденный Колин Криви. И если первая просто ходила хвостом и закапывала слюнями и соплями пол, вздыхая, как бешеная корова, то Криви везде и всюду носил свой фотоаппарат и щелкал всех подряд, но чаще всего, конечно, самого известного мальчика магического мира. И увернуться от его объектива, направленного прямо в лицо, нужно было еще умудриться.
Гарри терпел достаточно долго, но на третий день, с трудом проморгавшись от очередной фотовспышки, он озверел окончательно и, вырвав причину собственной временной слепоты, гордо удалился к себе в гостиную. Через час там должно было пройти первое собрание дискуссионного клуба, на котором обязательно должен был присутствовать декан Флитвик. Свою жалобу он изложил, поймав профессора прямо на пороге.