Я езжу забирать Тома и Матье из медико-педагогического института. Усаживаю их на заднее сиденье, как маленьких принцев.
Я горжусь своим автомобилем, все смотрят на него с уважением, стараясь разглядеть на заднем сиденье какую-нибудь знаменитость.
Знали бы, кто там на самом деле, были бы разочарованы. На месте королевы Англии двое жалких карапузов, пускающих слюни, и один из них, вундеркинд, то и дело повторяет: «Куда мы, папа? Куда мы, папа?»
Помню, однажды посреди дороги я решил притвориться, что все в порядке, и поговорить с детьми как с нормальными. Я даже вопросы придумал: «Ну как, как Монтень поживает? Матье, что тебе поставили за сочинение? А ты, Тома, сколько ошибок наделал в диктанте по латыни? И как насчет тригонометрии?»
Изобретая все новые и новые вопросы, я вглядывался в лохматые головы своих сыновей, ловил их затуманенные взгляды. Может, я и вправду надеялся, что мне ответят серьезно, что комедия прекратится, что Матье и Тома надоело играть роль тупоумных отпрысков, что мы станем нормальной семьей, как другие…
Какое-то время я ждал ответа.
Тома несколько раз переспросил: «Куда мы, папа? Куда мы, папа?» – а Матье все продолжал: «Врум-врум-врум…»
Это были не игрушки.
Тома и Матье подросли, им теперь одиннадцать и тринадцать. Мне пришло в голову, что когда-нибудь у них появится щетина и придется их брить. На секунду я даже вообразил каждого из них с бородой.
Я подумал, что обоим подарю по бритве, а потом запру в ванной комнате, и пускай разбираются как хотят. Когда из ванной перестанут доноситься какие-либо звуки, я возьму швабру и пойду наводить порядок.
Так я сказал жене, чтобы ее посмешить.
Каждые выходные Тома и Матье возвращаются из медико-педагогического института в царапинах и ссадинах. Видимо, здорово дерутся. А возможно, с тех пор как запретили петушиные бои, учреждение, расположенное за городом, устраивает бои детей – и забава, и прибыль какая-то, наверное.
Судя по ранам, на руки и на ноги детям надевают металлические шпоры. Не лучшая идея.
Придется написать в администрацию института, чтобы они прекратили безобразие.
Тома не придется завидовать брату. Ему тоже достанется корсет. Впечатляющий ортопедический корсет из хромированного металла и кожи. Иначе он станет горбуном и рухнет наземь как карточный домик. Вскоре они с братом будут напоминать двух старичков, которые всю жизнь собирали в поле свеклу.
Корсеты стоят целое состояние, их изготавливают вручную от начала до конца в специализированной парижской мастерской недалеко от авеню Ла Мотт-Пике. Каждый год корсеты надо переделывать, потому что дети растут. Тома и Матье охотно позволяют снимать с себя мерки.
В корсетах мальчики напоминают римских воинов в доспехах или – из-за сверкающего хрома – персонажей научно-популярного комикса.
Когда берешь их на руки, чувствуешь себя родителем робота. Железной куклы.
Вечером, чтобы их раздеть, не обойтись без специального ключика-колесика. А сняв снаряжение, обнаруживаешь дрожащих неоперившихся птенцов и фиолетовые следы от металла на крыльях.
Об умственно отсталых детях я сделал несколько передач для телевидения. Помню, первую я начал с материала о детском конкурсе красоты. Фоном звучал голос Андре Дассари: «Воспеть молодость, которая, смеясь над славой, парит к победе…»
Мне всегда казалась странной идея конкурса красоты для детей. Если родителей красивых детей надо поощрять, выходит, родителей уродов надо штрафовать и всячески наказывать?
Так и стоят перед глазами самодовольные высокомерные мамочки, демонстрирующие свои шедевры жюри.
Как же мне хотелось, чтобы кого-нибудь из детей уронили на пол!
Я вхожу в квартиру. Жозе в детской одна, малышей нет, окно широко распахнуто. Я свешиваюсь из окна, смотрю вниз, меня охватывает непонятная тревога.
Мы на пятнадцатом этаже.
Где дети? Их не слышно. Жозе выбросила их в окно. Наверное, она обезумела, иногда о таких случаях пишут в газетах.
Я совершенно серьезно спрашиваю: «Жозе, зачем вы выбросили детей в окно?»
Я хочу убедиться в обратном, посмеяться.
Она не отвечает, не понимает меня, она в шоке.
Я продолжаю тем же тоном: «Жозе, вы сделали что-то плохое. Я знаю, дети больны, но это не повод…»