Папа вернулся с работы в пять часов, поел, устроился на диване почитать газеты. Через час зазвонил телефон. Папа быстро снял трубку - аппарат у нас на журнальном столике рядом с диваном, - отвечал коротко, непонятно. Я специально дверь своей комнаты приоткрыл, вслушивался в его «да», «понятно», «конечно». Затем он прошел к маме на кухню, сообщил, что у Вити возникли какие-то сложности с документами, надо к нему сходить.
Я терять времени не стал, сказал, что пойду немного погуляю, и убежал из дома. Выбрал подходящее дерево, спрятался за ним. Через пару минут показался папа, взглянул на часы и широко, бодро шагая, двинулся к выходу со двора, я еле поспевал за ним. Где жил дядя Витя, я прекрасно знал, приходилось бывать у него. Папа шел в другую сторону. А когда на углу, где устроили маленький базарчик, он купил цветы, я утратил всякие сомнения.
За пять цветочков папа заплатил пятьдесят рублей - я видел, как он отсчитывал червонцы. Вот уж ахнула бы мама, узнав об этом. Мы и раньше не очень-то шиковали, а теперь, когда все так подорожало, и подавно. Папа в каком-то кооперативе переводами подрабатывал, но все равно, я знал, тяжело приходилось, даже занимали подчас. Целых пятьдесят рублей за какие-то никчемные цветы, которые через день завянут. Тоже «подавал» себя?..
Тася стояла возле памятника Ленину недалеко от парка. Надо же, раньше папы заявилась! В том же синем костюме, только с другой прической - вот для чего она в парикмахерскую ходила. Ее длинные волосы с шеи были забраны на макушку, светлым холмиком, а впереди - челка. Эта новая, не виданная мною прежде прическа очень Тасе шла, но я бы на папином месте попросил ее не делать такую. С нею, к тому же на каблуках, она немного возвышалась над папой. Сразу бросилось в глаза, когда он к ней подошел.
Папа вручил ей цветы, а Тася благодарно улыбнулась и поцеловала его. В губы. Легко, едва коснувшись, но все-таки в губы. Совсем было светло, любой мог заметить, но это, похоже, никого из них не волновало. Тоже удивительно. У папы, да и у Таси, наверное, в городе много знакомых, тем более место людное. Неужели не могли догадаться встретиться где-нибудь в тихом переулочке, подальше от чужих глаз? Или, по крайней мере, не здесь целоваться. Кольцо обручальное он не снял, я видел его, когда папа отдавал ей цветы...
Я думал, они - если возле парка встретились - снова пойдут в кино. Как раз афиша сменилась, и сеанс начинался в шесть часов, успевали. Но они никуда не шли, вообще не трогались с места. Папа - жаль, ни слова я не мог услышать - что-то ей доказывал, а Тася пожимала плечами и улыбалась. Потом он потянул ее за руку, но она рассмеялась, взяла его под руку и повела в другую, не в ту, куда хотел папа, сторону.
Я выглядывал из-за телефонной будки, стараясь лишний раз не моргнуть, чтобы чего-либо не упустить, ладони противно вспотели. Тася с папой направились в мою сторону, я, по стеночке, добежал до угла, шмыгнул в ближнее парадное. Отдышался, осторожно выглянул - и тут же дернулся назад: они тоже, оказалось, сюда свернули.
Я стоял за дверью, они медленно проплыли мимо меня. Наконец-то я услышал папин голос.
- Неужели ты никогда не повзрослеешь? - говорил он. - Тебе впору лечиться в твоем детском отделении. А мне - удочерить тебя, катать в парке на карусели и покупать мороженое. Хочешь мороженое?
Тася тихонько, дразняще смеялась.
Выждав немного, я покинул свое убежище, последовал за ними. На этот раз задача осложнилась - слишком уж медленно они шли, и мало на улице было людей и мест, где можно спрятаться. Но, как и в прошлый раз, они слишком были увлечены друг другом, чтобы оборачиваться. А вскоре наше путешествие закончилось. Они вошли во двор. Через несколько секунд я заглянул туда - и не увидел их. Я забеспокоился: неужели упустил? Куда они могли деться?
Уже не прячась, я вошел в этот двор - большой, разбросанный, с приклеившимися к стенам низенькими домишками, сарайчиками, гаражами, какие нередко встречаются в старой части города. Еще раз огляделся - папа с Тасей словно испарились. Главное - двери всех подъездов были на дальней, противоположной стороне, не могли они так быстро до них добраться. Зашли в один из этих убогих домишек? Зачем?
Двор не пустовал - краснолицая женщина развешивала белье, три девчонки, лет по десять, играли. Две крутили скакалку, третья, как заводная, через нее прыгала.
Выбирать не приходилось, хотя шансов на удачу почти не было. С любой девчонкой можно при случае поговорить, но если их несколько - дело пропащее. Начнут переглядываться, пересмеиваться, одна перед другой выделываться. Но я рискнул. Повезло еще, что прыгавшая, глянув на меня, запуталась, игра приостановилась. Три пары недоверчиво прищуренных, готовых к решительному отпору глаз обратились в мою сторону.