Но больше всего его любопытство подогревало другое: кто та героическая, святая или, наоборот, в пару ему свихнутая женщина, согласившаяся делить с ним такую заморочную жизнь. Или нет жены у Костика? Последняя версия казалась предпочтительней, все-таки чувствовалось, что женская рука давненько ничего здесь не касалась, хоть и прибрано было, пол вымытый.
Доктор похвалил себя, что сообразил приехать сюда не с пустыми руками, пусть и не принято заявляться в гости со своим угощением, не складчина же. Удочки он по Костиному совету не взял, но запасся бутылкой хорошего сухого вина, хорошей ветчины, шоколадных конфет прикупил. Кто ж его знает, как живут сейчас все эти небольшие российские поселки, он в них уже целую вечность не бывал.
А Костя успел подготовиться к его приезду, стол был заранее накрыт, выставлен неприхотливый холостяцкий набор - сыр с вареной колбасой и огурцы с помидорами вокруг бутылки водки. И всего два стакана, что подтвердило докторово предположение об отсутствии в доме хозяйки. Выговаривать доктору за самодеятельность Костя не стал, буркнул лишь, что ни к чему это было. А тот втайне порадовался своей предусмотрительности еще и потому, что водку не жаловал, старался обходиться без нее. Не сомневался ведь, что без выпивки их встреча не обойдется, не тот случай.
- Совсем водку не принимаешь? - поинтересовался Костя, когда уселись они за стол.
Доктор признался, что почти трезвенник, может разве что в хорошей компании выпить несколько рюмок вина.
- Вольному воля, - не стал, чего он опасался, заставлять его Костя, наполняя до половины водкой свой стакан, - Пей свой сухарь. Я, вообще-то, раньше тоже не увлекался, это сейчас не обхожусь, заснуть без нее не могу, вроде лекарства.
- И давно? - осторожно полюбопытствовал доктор.
- Как беда в дом пришла, - не сразу ответил Костя. - Ну, а потом... - не договорил, лишь рукой махнул..
Они долго сидели в тот вечер. Костя, прикончив первую водочную бутылку, открыл вторую, которую доктор опустошил вместе с ним. И не пьянел, во всяком случае не было у него ощущения, что перебрал. И вообще не очень прислушивался к своим ощущениям. С той самой минуты, как Костя, слегка захмелев, начал рассказывать о сыне, жене, о собаках. Тогда и попросил его доктор тоже налить ему водки...
Беда. Беда... Короткое страшное слово. Мы выбираем судьбу, она ли нас выбирает...
Глава 8
Глава 8
Я так подробно, может быть даже, с вовсе не нужными тут деталями воспроизвожу докторский рассказ, потому что каждое слово в нем очень много значило для меня. Прежде всего - о беде. Потому что все мои прошлые беды, большие и маленькие, стали казаться мне если не пустяковыми, то уж ни в какое сравнение не идущими с настоящей человеческой бедой. И с тем миром взрослых, в который, отчетливо понял тогда, предстояло мне скоро войти, и о котором я за эти несколько минут узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь. И впервые так тревожно мне стало, что когда-нибудь придется жить без папы и мамы, самому все решать и за все отвечать. Жениться, у самого дети появятся. И если что плохое случится, могу остаться с этой бедой один на один, никто, может так быть, не поможет, не выручит. Раньше я об этом не то что не задумывался - даже в голову такое не приходило. А ведь немало уже к тому времени книг прочитал, и не только детских, но и взрослых, в них чего только не было, всякие страсти-мордасти, розовые очки уже не носил. Но этот маленький рассказ о собаке Шавке все остальное перевесил, что-то сдвинул во мне. И не знал еще тогда, какие испытания мне предстоят. Как через год с небольшим изменится моя жизнь, в которой разбираться придется мне одному, надеяться только на себя. Самое же главное - был у меня тогда папа, непогрешимый для меня авторитет, которому не верить так же немыслимо, как, например, не просыпаться по утрам. Счастливое было время, только я тогда не знал об этом...