К счастью, был на свете Гарик. Костя, отдышавшись, поехал к нему, единственному человеку, посвященному во все его беды. К единственному, с кем можно было и с кем сейчас в состоянии он был общаться, не тащить этот непосильный груз в одиночку. Не позвонил ему, не предупредил, поспешил на автовокзал. Добрался уже ближе к вечеру, поджидал его еще один сюрприз - дома никого не оказалось. Лишь Пахан, учуяв его, захлебывался лаем и гремел цепью. Кто-то ткнулся сзади в его ногу, Костя обернулся, увидел Шавку. Радостно повизгивая и восхищенно жмурясь, упала она на спину, замлела. Только ее сейчас Косте для полного счастья не хватало. Ждать под забором, только пса злить, Костя не хотел, зашагал к ближнему лесочку, побрел наугад, вороша пожухшие листья. Осень как-то незаметно подкралась, ощутимо похолодало, он пожалел, что не сообразил надеть хотя бы плащ, выбрался из дому в легкой ветровке. Не сразу обратил внимание, что Шавка увязалась за ним, не до того было. А она и не претендовала на это, ей, похоже, хватало одного наслаждения трусить рядом с ним. Панически вскрикнула над головой какая-то птица, он поднял голову - и хлестанула вдруг по глазам черная молния...
Потом ощутил что-то горячее и влажное на своем лице, промелькнула даже бредовая мысль, что кто-то целует его. Прояснившимся сознанием и зрением выявил, что это лижет его Шавка. В следующую секунду осознал, что оказался в большой, довольно глубокой яме. Рассуждать уже мог вполне отчетливо, догадался, как в нее угодил. Вряд ли была она перед ним, когда сразил его припадок - такую заметил бы. По прошлому своему печальному опыту знал, что может он, уже в бессознательном состоянии, сделать еще несколько шагов, как курица без головы. А упал почему-то спиной вперед - полулежал согнувшись, с задранными выше головы, упиравшимися в край ямы ногами. Шавка, значит, или провалилась вместе с ним, или самоотверженно вслед за ним прыгнула. Он оценил ее дружеский порыв, если верна была вторая версия, но не настолько, чтобы позволять ей лизать свое лицо.
Убрал ее с груди, огляделся. Вот уж дурацкая история. Сначала он возмутился, что в этом лесочке, недалеко от человеческого жилья - наверняка тут люди ходят, дети, сам однажды с Гариком прогуливался - есть такая опасная ловушка, никого это не заботило. И вообще непонятно, как здесь могла образоваться такая ямища. Не стал же кто-то специально рыть ее - для чего? Старая воронка от жахнувшей когда-то сюда бомбы? Оставалось только порадоваться, что так еще удачно он упал, вполне мог не только ногу сломать, но и шею себе свернуть.
Попробовал привстать - и не смог, ноги не повиновались. Решил, что затекли они, наверное, от неудобной позы, потер одну - и не на шутку встревожился. Отказываясь поверить в самое худшее, изо всех сил ущипнул ее, затем другую. Обреченно закрыл глаза, погодил так недолго, не давая себе запаниковать, потом яростно заколотил по ним обоими кулаками, до последнего не желая верить своей страшной догадке. Но в глубине души не сомневался уже, что случилось с ним то, хуже чего с человеком редко бывает. Потому еще, что знал об этом побольше кого-либо не имевшего отношения к медицине. По странному, мистическому совпадению писал он недавно о человеке, сломавшем в дорожной аварии позвоночник, навсегда обездвиженном. И чтобы получилось у него достоверно, сходил в библиотеку, почитал нужную литературу.
Оставалось лишь уповать, что это все-таки не повреждение спинного мозга, только сильный ушиб, сотрясение просто, все еще может наладиться. Снова накрепко сомкнул веки, заставил себя не поддаваться панике. Почти удалось, суметь бы еще хоть чуть отодвинуть спину от пронизывавшей могильным холодом стенки...
Заворочалась, заскулила рядом Шавка. Он погладил ее, с нарочитой бодростью, скорей себе, чем ей, сказал:
- Не боись, рыжая, обойдется, не в тайге же заплутали, не пропадем.
И как-то вроде бы полегчало от звуков собственного голоса. Действительно, ведь не черт те где соскользнул он в эту проклятую яму, поселок совсем рядом, люди. Долго ли шел он сюда, максимум минут пятнадцать-двадцать, докричаться наверняка удастся, или кто-нибудь поблизости окажется. Но если... Эту мысль сразу же погнал от себя - тоже врач выискался, диагнозы ставит! У страха, известно, глаза велики. Уже потому ничего такого с ним не должно случиться, что не мог он настолько провиниться перед судьбой, чтобы так жестоко она его карала, неужели не натешилась еще, не наизгалялась над ним...
Шавка перебралась к нему на колени, но лучше бы не делала этого, не обескураживала его: не почувствовал он ни тяжести ее тела, ни тепла. Но все равно и в этом немного повезло, все-таки живое существо рядом, пусть и бессловесное.