В два танцующих шага оказалась возле шкафа, сняла с него гитару. Уселась на диван, лихо забросила ногу за ногу, перебрала струны, запела:
На теплоходе музыка играет,
А я одна стою на берегу...
Она даже когда не пела, просто разговаривала, голос ее красиво звенел. А пела вообще замечательно, уж во всяком случае не хуже, чем те знаменитые в телевизоре. И зачем она в медицинские сестры пошла? С ее внешностью и голосом, да еще на гитаре играть умеет, могла бы знаменитой артисткой стать. По разным городам разъезжала бы, по заграницам, все бы ей хлопали, цветы дарили. Ну, и денег бы, это уж точно, не столько получала, занимать на слесаря не приходилось бы. Да и - эта мысль тоже вдруг откуда-то вскочила - на папу и вообще на кого-то вроде него и не посмотрела бы...
У меня было не то настроение, чтобы музыку слушать, к тому же песня эта не очень-то мне нравилась. Но это когда ее другие пели, не Тася. Даже Валентина Ивановна немного повеселела, спрятала свой платочек.
Тася пела, лукаво подмигивая и улыбаясь мне, а я улыбался ей в ответ. Искренне улыбался, непритворно. И ширилось, крепло во мне убеждение, что ну никак не может девушка с такими глазами, с такой улыбкой, с такими нежными руками, с таким голосом быть гадкой, порочной. Легкомысленной, доверчивой - да, но ведь не дрянью. Во всем виноват папа. Он намного старше ее, опытней, язык у него без костей - любой девушке, если постарается, голову заморочит. Как под гипнозом. Ведь не хотела же она идти к Вите, точно не хотела, он ее, сам видел, чуть ли не силой в дверь затащил...
Я снова любил ее, любил как тогда, в больнице...
Глава 14
Глава 14
Во двор я вышел совершенно обескураженный. Хмуро поглядел на гараж возле ее подъезда, глубоко засунул руки в карманы и поплелся домой.
- Где тебя носит весь день? - недовольно сказала мама. - Мы уже устали ждать, без тебя за стол сели. Живо раздевайся, мой руки.
Из кухни доносился папин голос - объяснял что-то Ленке.
- Я не голоден, - громко сказал я. - Я недавно в гостях поел.
- В каких еще гостях? - удивилась мама.
- У медсестры, которая меня в больнице лечила. Тася, помнишь?
На кухне стало тихо.
- Как же ты к ней попал? - спросила мама. - Чего вдруг?
- Вовсе не вдруг, - подпустил я туману, стаскивая куртку.
Сначала я решил, чтобы не сидеть за столом напротив папы, сразу же скрыться в детской. Но в последний момент передумал. Очень захотелось посмотреть на него - как отреагирует он на мою встречу с Тасей. Выручила мама:
- Так ты что, вообще есть не будешь?
- Чаю могу выпить, - согласился я. Чай меня вовсе не привлекал, и от ужина не отказался бы, но приходилось держать марку.
В отношениях между людьми, особенно близкими, многое зависит от первых сказанных слов. Порой даже не слов, а взгляда. Сразу чувствуешь, как вести себя дальше, какой тон выбирать. Это длилось не более секунды - я, входя, задержался в проеме кухонной двери, наши с папой взгляды встретились. Мама и Ленка тоже принимали участие в поединке - отлично помнили, как во время нашей последней встречи просто-напросто гнал я папу из комнаты, видеть его не хотел. Если сравнить это с поединком на ринге, то были они то ли секундантами, то ли болельщиками.
Первому, вообще-то, следовало бы заговорить мне. А еще справедливей - попросить у него прощения. Не только потому, что он все-таки папа, а я сын. Я - по крайней мере так выглядело со стороны - был кругом не прав. Нагрубил ему ни за что ни про что, вел себя по-свински. Потом, не считая нужным скрывать это, избегал его, откровенно давал понять, что вину свою заглаживать не намерен. К тому же папа - мне ли не знать? - очень обидчивый, плохо переносит выпады против себя, даже самые невинные, шутливые. Тоже, к слову сказать, любопытная вещь: сам-то ведь он обожает над кем-нибудь подтрунивать, подначивать, и с чувством юмора у него все в порядке. И вообще любит он, когда все тихо-мирно, беспроблемно, все его ценят, уважают, смеются его остротам и не беспокоят, когда он занят. Вот у мамы это всегда получается великолепно, позавидовать можно.