Папа - сбылись мои надежды - отсутствовал. Но мама... В книжках в таких случают пишут: «едва узнал ее». Нет, я не едва узнал ее, но изменилась она за эти два дня невообразимо. Тень прежней мамы, бледная, худющая, с запавшими глазами...
Все было - и слезы, и упреки, и поцелуи. Я плакал, мама плакала, бабушка плакала, Ленка плакала. Мама ни на секунду не выпускала моей руки, словно боялась, что я опять куда-нибудь денусь. Потом все немного успокоились, мама с бабушкой закрылись в спальне и долго не выходили.
Я тоже не покидал своей комнаты. На мое счастье Ленкин класс отправлялся на какую-то экскурсию, вскоре она убежала, избавив меня от мучительных расспросов. Вообще лишний раз не хотелось рта раскрывать, пластом лежал на диване - никчемный, раздавленный. И думать мог только об одном: это из-за меня так настрадалась, так постарела мама. Кажется, даже седых волос у нее прибавилось...
Дверь открылась, вошла бабушка. Одна.
- А где мама? - отчего-то заволновался я.
- Отдыхает, - сказала бабушка. Я ей свои капельки дала, пусть она полежит немного.
- Очень плохо ей?
- Ничего, обойдется. Чуть отлежится, в себя придет. - Попыталась улыбнуться: - Как дедушка пошутил, еще не вечер.
- Вечер еще будет, - не принял я ее тона, - когда папа с работы вернется.
- Не вернется, - вздохнула бабушка. - В том-то и вся беда.
- Как... не вернется? - выпучил я глаза. - Совсем не вернется?
- Будем надеяться, не совсем.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, и все-таки сумел я вытолкнуть из себя эти роковые слова:
- Он к... Тасе ушел?
- Нет, он теперь у дяди Вити живет. Мама так захотела.
- Мама?! - Думал, сильней удивиться я не способен, оказывается, можно.
- Мама, - еще грустней вздохнула бабушка. - Я сама как услышала, как узнала... Ох, Мишка... - Села рядом со мной, взъерошила мои волосы. - Поэт ты мой непутевый...
- Никакой я не поэт, - угрюмо буркнул я. - Я просто иногда стихи сочиняю. Жестяные. Поэт не может быть дураком.
- Что верно, то верно, - кивнула бабушка. - Не может. А еще не помешало бы ему подобрей быть, посердечней.
Подмывало спросить, считает ли она меня таким, ну хоть немного, но не спросил. И вообще не самое подходящее время было для литературных бесед. Сейчас, когда мама...
- А можно мне к маме?
- Лучше не надо, - подумав, ответила бабушка. - Вдруг ей удастся заснуть, две ночи глаз не сомкнула, извелась. Капельки у меня хорошие, московский профессор выписал. Теперь хоть ты объявился, одним горем меньше. Может, и ты вздремнешь, силенок подкопишь?
Я не успел ответить - в дверь позвонили. Почему-то уверился, что это пришел папа. Узнал у... не у мамы, так у Ленки, что я возвращаюсь, и... Неужели сердце подсказало?
Бабушка встала, но я опередил ее:
- Я открою!
Если уж действительно, как решил я недавно в самолете, закончилось мое детство, то и вести себя должен по-мужски. Папу встречу я. Он же сам хотел, чтобы «как мужчина с мужчиной»!
Удивительный день продолжался. Передо мной стояла Мила. Мила, никогда прежде не переступавшая мой порог...
- Ты ко мне? - изумился я.
- К тебе, - растерялась Мила, услыхав мой нелепый вопрос. - К кому ж еще?
На какое-то время все остальное напрочь вылетело у меня из головы. Это не папе, это Миле сердце подсказало...
- А как ты узнала, что я здесь? - пробормотал я, теплея.
- В окно увидела.
- В окно, оказывается, меня увидела... Ну что ж... Зато пришла ко мне. Сама пришла...
Вышла бабушка, всплеснула руками:
- Мила, соседушка, ты ли это? Не узнать тебя! Такая большая стала, и красивая! Совсем невеста!
- Да ну, скажете тоже! - засмущалась Мила.
- Принимай, хозяин, гостью, я пока маму проведаю, - улыбнулась бабушка и направилась в спальню.
- Я так и думала, что ты вернешься, - сказала Мила, когда мы закрылись в детской. - Как узнала, что твой отец ушел...
Поразительно. Я почему-то совсем случайно узнал о Милином отце, давно ее оставившем, а она о моем - и двух дней не прошло. Генетическое, папа часто повторял, женское любопытство? Или...
- Он к этой своей медсестре ушел?
Что-то я не помнил, чтобы посвящал Милу в такие подробности.
- Не к медсестре! - мстительно ответил я. - У товарища своего, дяди Вити живет! И не ушел он, это мама его выгнала!
- Мама? Надо же... - недоверчиво покрутила головой Мила.
- А я на самолете прилетел!
Намеренно завел речь о другом, чтобы избавиться от нежеланной темы. Принялся рассказывать, как летели мы над облаками, как раскачивало самолет, но Мила, заметил я, слушала невнимательно. Чтобы немного развлечь ее, заговорил о бабушке, в окно боявшейся посмотреть, но Мила оставалась все такой же рассеянной. И вдруг сказала, не дослушав меня: