После Второй мировой войны коммерческие отношения между Советским Союзом и Западной Германией возобновились. Тем не менее, западногерманские политики, уделявшие особое внимание трансатлантическому сотрудничеству, с большим подозрением относились к попыткам немецкой тяжелой индустрии получать заказы из Москвы. После войны с Кореей американский конгресс выпустил так называемым Battle-Act, объявивший эмбарго на любые поставки «стратегических товаров» в страны Варшавского блока. Немецкие промышленные союзы защищались от обвинений в хладнокровном торгашестве и настаивали на легализации торговли с Востоком, чтобы достичь политической разрядки в отношениях между Западом и Востоком. Стальные бароны советовали не использовать экономические отношения для оказания политического давления, так как и в отношениях с Востоком корректное поведение — основная заповедь. Кроме того, таким образом создавались рабочие места.
Почему же все-таки развалился Советский Союз? Из-за того, что президент США Рональд Рейган посредством экономических санкций и гонки вооружений подтолкнул его к банкротству и загнал в смертельную гонку вооружений, или же потому, что торговая политика ФРГ «перемен через торговлю» с Восточным блоком постепенно расшатала коммунистическую систему? У обоих утверждений есть сторонники. Пионером политики «изменения через торговлю» был несомненно Бертольд Байц, которому в 2012 году исполнится 99 лет. Несмотря на острую критику бундесканцлера Конрада Аденауэра, бывший генеральный уполномоченный сталелитейного концерна «АГ Крупп» ездил в Восточный блок и продавал там промышленное оборудование ещё в те времена, когда Советский Союз и Западная Германия не имели никаких официальных торговых отношений. Когда Байц в мае 1963 года во второй раз оказался в Москве, раздался необычный телефонный звонок. Лидер компартии и глава правительства Никита Сергеевич Хрущев хотел познакомиться с ним лично. Черный лимузин доставил Байца в Кремль. Хрущев не предложил своему гостю чая, зато два часа подряд удивительно откровенно рассуждал на щекотливые политические темы. Шеф Кремля сказал Байцу примерно следующее: СССР обладает сырьевыми ресурсами, Германия — техникой, вместе мы непобедимы. Россия хочет с помощью западных фирм уменьшить свою экономическую отсталость. После этого он возмущался по поводу эмбарго на поставку труб. За пол года до этого немецко-советские экономические отношения, нацеленные на осуществление очень выгодного проекта, ухудшились вследствие запрета правительства на вывоз труб. Этот запрет был вызван тайным решением НАТО, усмотревшим в зависимости западных стран от советских поставок нефти угрозу для собственной обороны и индустрии. Кроме того, нужно было помешать странам Варшавского договора модернизировать своё энергоснабжение с помощью западных технологий. Это сильно ударило по многим крупным германским концернам. Однако канцлер Аденауэр требовал дополнительно к эмбарго на трубы запрета на ввоз зерна в измученный неурожаем СССР. «Мы не дети, которым можно снять штаны и отшлепать… мы сами можем дать такого пинка, что вы больше не подниметесь», — отреагировал Хрущев. Однако Байц оказался достаточно смелым для того, чтобы дать отпор второму по могущественности человеку в мире. Прошло почти два года после возведения Берлинской стены, и Байц напрямую спросил Хрущева, почему его родственники не могут покинуть ГДР, и он не позволяет выехать российским немцам. Понадобились однако многие годы, прежде чем два миллиона немецких переселенцев действительно смогли выбраться через забор из колючей проволоки на свою историческую родину. Не прошло и нескольких дней после возвращения Байца из Москвы, как Эгон Бар, будущий советник Вилли Брандта, в своей речи в Тутцинге объявил новую концепцию дипломатии — «перемен через сближение». Через несколько лет, благодаря восточным договорам, была расчищена дорога к торговле трубами. СССР закупал большие объемы листовой стали, специальные станки и стальные трубы для строительства межконтинентальных трубопроводов и химических обрабатывающих фабрик.
Германия стала важнейшим торговым партнером Москвы, однако проблемы с платежным балансом Советов уже в 1970 году потребовали привязки производства труб к поставкам природного газа взамен. Сделка «газ в обмен на трубы» стала символом сверхвыгодного сотрудничества. В 1975 году было созвана Конференция по Безопасности и Сотрудничеству в Европе — также продукт политики преобразований через переплетение интересов. Договор КБСЕ обязывал Советский Союз соблюдать основные демократические права человека. Таким образом Запад получал хоть и слабую, но возможность влиять на советскую внутреннюю политику. В 1981 году снова появились разногласия с США, когда E.ON Ruhrgas и «Со-юзэкспорт» решили продлить договор о газе в обмен на трубы. Немцев обвинили в легкомыслии по отношению к грозящей им политико-энергетической зависимости от Советского Союза. Вашингтон ссылался на запрещающий поставки определённых «стратегических» товаров и технологий «список КОКОМ», всё более и более детально ограничивающий трансфер технологий в СССР. В 1984 году мировая торговля натолкнулась на непреодолимые политические барьеры. Почти любой электронный прибор мог быть объявлен военно-стратегическим объектом и исключен из экспортного списка. Бонн тем временем не уступал, настаивая на принципах Восточной политики, так как «перемены через торговлю» оказывали политическое влияние на общественную ситуацию в ГДР. С приходом к власти Михаила Горбачева изменилась и сама атмосфера, сверхдержавы начали разоружаться, конфронтация сменилась сотрудничеством. Но в 1991 году Советский Союз развалился, многие установленные экономические контакты оборвались, и Москва вдруг оказалась неплатежеспособной.