Если же взять проблему "русской ментальности" саму по себе, очистив ее от той демонстративно оскорбительной формулировки, в какой она видится сегодня незадачливым реформаторам, обидевшимся на упругость российской субстанции, не желая признать свой теоретический "дефолт", то не так уж трудно будет заметить, что перед нами тот же самый вопрос о нашей "самобытности", над которым еще полторы сотни лет назад бились русские славянофилы, впервые всерьез сформулировавшие его. Как видим, он до сих пор еще остается "открытым", хотя при всей своей "открытости" скорее запрещает всякое радикал-реформаторство, антиисторическое уже по определению, чем оправдывает его. И коли уж даже наши "крутые" западники оказались вынужденными прибегнуть к славянофильским "ходам мысли", значит, плохо их дело. Иначе им не пришлось бы обращаться за поддержкой к своим заклятым супостатам.
2. Краткая история вопроса
Единственный способ избежать теоретического и мировоззренческого "дефолта" (вкратце обрисованного здесь), оставшись в границах серьезного научного рассмотрения проблемы "нового русского" капитализма (как его обычно называют, не имея пока что более точного определения), - это попытаться восстановить нашу оборванную связь с традицией целостного анализа капиталистического способа хозяйствования. А именно - анализа, который в самом общем виде можно определить с помощью двух "не". Он не замыкается ни в границах "чисто" (или абстрактно) экономического подхода к капитализму, непременной платой за который оказывается, как мы только что убедились, морализация, идеологизация, а то и вовсе мифологизация содержания его конкретной проблематики, ни в пределах "полит-экономической" оценки, какой у нас обычно подменяют содержательный анализ капитализма "экономисты", более склонные к наукообразному политиканству, чем к действительно научному размышлению и скрупулезному исследованию.
Эта традиция была заложена еще в самом начале нашего века, с одной стороны, В. Зомбартом - выходцем из немецкой школы "национальной экономии" (известной также под названием "исторической политэкономии"), а с другой - видным экономистом (признанным ныне классиком социологии) М. Вебером, который в споре с этим своим коллегой выдвинул целый ряд в высшей степени плодотворных идей, актуальность каковых мы можем оценить в полной мере лишь сегодня, когда обнаруживается их применимость для теоретически обоснованной идентификации "нового русского" капитализма. Так же как и В. Зомбарт, М. Вебер, больше известный нынешнему читателю в качестве одного из основоположников современной социологии, шел к ней через немецкую историческую политэкономию, которая изначально была для него не столько "политической", сколько именно социальной экономией, открывавшей путь к обновленной социологии. Это был путь ее нетрадиционного развития - уже в качестве не столько "естественной", сколько в качестве гуманитарной дисциплины, шаг за шагом вводимой М. Вебером в круг наук о культуре. Любопытно, однако, что еще до того как он проделал весь этот путь создания своей версии социологии (которую - в отличие от классической социологии XIX в. - можно было бы назвать "неклассической"), аналогичную метаморфозу испытала у него и социальная экономия. Причем, в высшей степени симптоматичен тот факт, что начало этого теоретического переворота было положено циклом веберовских статей 1904-1905 гг., известном под названием первой из них: "Протестантская этика и "дух" капитализма".
В этой работе, посвященной целостному анализу социокультурной генетики капитализма и по праву считающейся образцовой как среди экономистов, так и среди социологов, для нас в данном случае особенно интересно и важно то, что М. Вебер, кроме всего прочего, развивает в ней концепцию, имеющую прямое отношение к нашей сегодняшней проблеме - проблеме теоретически обоснованного (а не эмоционально-морализующего) различения тех или иных типов капитализма, с какими нам приходится встречаться сегодня. Дело в том, что этот универсально образованный экономист решительно восстает против марксистской (впрочем, не только марксистской) догмы о существовании одного-единственного капиталистического типа, который фигурирует у автора "Капитала" под названием "общественно- экономической формации". А эта, капиталистическая, формация располагается им в раду других, помещенных на лестнице "социально-исторического прогресса", который, согласно его постулату, с "естественно-исторической" необходимостью влечет человечество от первобытной общины к коммунистическому обществу Будущего.