– Ксюш, парадный мундир можно снимать? Я так наелся, что пояс брюк мне создаёт неудобства, «влезу» в спортивные брюки и встречу Новый год без дискомфорта, – говорил Дмитрий, снимая брюки, не дожидаясь положительного ответа.
– Ты помнишь, как мы встречали этот год? – глядя в окно, спросила жена.
– Мы его чуть не проспали, а потом полночи сидели при свечах, и было не до сна. Утром подъём дался с трудом, – говорил Дмитрий, стоя у жены за спиной. – Красивый вид за окном. Фонари освещают всё как на картинке. О чём думаешь?
– О тебе, Митя. У меня сердце болит и радуется, когда думаю о тебе. Болит потому, что мы не вместе, а радуется тому, что ты есть у меня, – говорила Ксения, поворачиваясь к мужу лицом. – Вот сейчас вспомнила нашу с тобой самую первую ночь, после моего дня рождения. Прошли три с половиной года, нашим детям полтора, а мне кажется, что всё было только вчера, – сказала она и прислонилась лицом к груди мужа. – Каждый раз я обещаю себе, что буду относиться к людям так же, как относятся ко мне. Но теперь я понимаю, что любовь к тебе сильнее моей гордости.
Дмитрий, услышав привычное «Митя», улыбнулся, понимая, что может быть окончательно прощён уже сегодня. Больше всего на свете он хотел получить это прощение, жить в гармонии с этой дорогой для него женщиной.
– Мы вместе, Ксюша. Мы всегда будем вместе. Я тебя люблю, – говорил он, нежно обнимая и целуя жену…
«Мир для двоих – это необъяснимое чувство счастья, биение сердец в унисон. Это то, что наделяет крыльями, даёт ощущение полёта вне времени и пространства, необыкновенное чувство свободы и волшебства каждый миг», – думала она, положив свою голову на грудь мужа и слушая биение его сердца. Дмитрий лежал с лёгкой улыбкой на лице и боялся, словом иди делом, нарушить эту хрупкую гармонию в отношениях. Он всё ещё сомневался в полном прощении, поэтому решил «положиться» на жену.
– Мить, мы не проспим Новый год? – тихо спросила Ксения, не поднимая головы. – Ты что-то говорил о бане.
– В баню, мы пойдём завтра, а до боя часов ещё два часа. Ты хочешь спать?
– Спать не хочу, но сил на то, чтобы подняться, у меня нет. Что с этим делать?
– Лежи. Скатерть-самобранка сама к тебе придёт с боем часов. Президент закончит речь, я открою шампанское и встретим Новый год в постели. Но мне придётся подняться хотя бы для того, чтобы собрать с пола наши вещи и приготовить эту самую самобранку. Мы с тобой всё же женаты.
– Температура воздуха в номере комфортная для сна, а вот бродить голышом будет прохладно. На отоплении здесь экономят.
Они встретили Новый год при свечах, привезённых Ксенией с собой. Мандариновый запах, пузырьки воздуха в шампанском и лёгкие поцелуи супругов в пижамах наполнили номер романтикой. Они не забыли поздравить телефонными звонками родных. Ксения раза три за день звонила няне, интересуясь, как справляются с детьми. Завтрак проспали, но особо не огорчились. Холодильник хранил привезённые с собой продукты, – это позволило завтракать в номере.
– Митя, ты банку с растворимым кофе, который передал отец, куда поставил? Всё в порядке – я её нашла. За тобой кипяток, – говорила Ксения, готовя бутерброды. – Знаешь, мне как-то на глаза попалась «Кофейная книга» автор Макс Фрай. Я её, по простоте душевной, приняла за книгу рецептов по приготовлению кофе. Но это оказался сборник рассказов, которые я прочитала без особого удовольствия, но оценила сравнение кофе с действительностью. Хочешь послушать?
– Поделись тем, что узнала. Ты выучила это наизусть?
– Не смейся. Автор, видимо, хотела, чтобы слова запомнились. Они очень, на мой взгляд, верны: «Эспрессо – это жизнь. Горчит, но бодрит. Первый глоток может показаться невкусным, но, допив чашку, всегда захочешь еще одну, – пишет она. – Капучино – это влюблённость. Сначала терпко, потом сладко и легко, а на деле – всё та же жизнь. Моменты, когда сладко и терпко, – самые лучшие. Латте – это мечты, эспрессо, разбавленный молоком надежды, и пенка. Та самая пенка, которая бывает в капучино. Но нет корицы, нет той терпкости, которая позволяет прочувствовать момент. Айриш – кофе по-ирландски – это страсть. Где-то там, на самом дне, обжигающий алкоголь. Можно перемешать, он практически не чувствуется, но он там все равно есть, и все равно неизбежно пьянеешь». Как тебе такое сравнение?
– У меня два непонятных момента: почему Макс Фрай женского рода, и какой кофе, в её описании, есть любовь? – глядя на жену, улыбнулся Дмитрий.
– Макс Фрай – псевдоним, а с любовью она сравнивает кофе своренный дома: «Настоящая любовь – это кофе, который варишь дома с утра. Свежемолотый, желательно с корицей. Кофе, рядом с которым надо стоять, чтобы не убежал, иначе испортится вкус. Надо проследить, чтобы он поднялся три раза, потом налить ложку холодной воды в джезву, подождать пару минут, чтобы осела гуща. Кофе, который наливаешь в старую любимую чашку и пьешь, чувствуя каждый глоток, каждый день». Разве можно это не запомнить?