— Она нерациональна, как ты выразилась, в этих вопросах, думаешь, Сатана одобрит этого Тайлера?
Демон, как и всегда, удивил свою дочь. Пока они думали о том, как хорошо шифруют свои отношения, мужчина позволял им это, прекрасно зная об отношениях своей младшей. Но смотрел на это по-другому, не под призмой радостных мыслей.
— А что такое? — Она зло покосилась на родителя. — Его семья предана Владыке, и он тоже.
Как бы Мими не бесил парень, это были неоспоримые факты. Но, будучи всего лишь на пару лет старше своей сестры, девушке также пока удавалось учитывать каждую деталь. В конце концов, они были демоны, и существовали многовековые порядки.
— Наша семья причислена к верховным, ваш выбор должен быть совершён в этих кругах, иначе вы противоречите своей природе, и ваши дети уже в не будут столь же сильными и иметь возможность принять вторую ипостась.
Как нечто обычное произнёс демон богатства для юных девушек или не искушённых в адских делах демонах. Такие вещи могли казаться странными и необязательными. Но вот только на деле это всё было неотъемлемой частью их жизни.
— Это главное? — Она скептически покрутила в руке бокал.
Конечно, Мими слышала об этом, вскользь интересуясь, но никогда не относилась к этому серьёзно, совсем не рассчитывая на потребность в таком выборе.
— Дафна знает это, и в силу своего возраста она не может выбрать: чувства или статус.
Мими отставила от себя напиток. Ей наскучили споры с отцом. Желая счастья сестре, демоница не до конца могла осознать правоту отца. Ей было сложно принять эту действительность.
— При чём здесь это? — сжимая свои пальчики в кулаки, зло зашипела.
— Её понизят до его уровня, а их дети, мои внуки и твои племянники, будут низшими. — Повторив действия дочери, Мамон отставил бокал с виски в сторону. — Она не хочет этого. И дело здесь совсем не в чувствах к этому мальчишке.
— Какие глупости всё это, — буркнула явно расстроенная демоница, желая скорее покинуть надоевшую гостиную.
— Может это так, но всё же ты выбрала свою дорогу, — явно намекая на Геральда, произнёс демон. — Я его не одобряю, но не так сильно, как Тайлера, если тебя интересует моё мнение.
Мими прикрыла глаза. Сколько месяцев она уже хотела рассказать ему об этой интрижке, переросшей в серьёзные отношения, но каждый раз чего-то боялась.
Непонимания, неодобрения, выбора, который ей, возможно, пришлось бы совершать, а зная своего мужчину, от неё бы он тоже отказываться не стал.
А потому временно оставить всё как есть было для неё лучшим выходом из положения.
Вот только и здесь Мими смотрела не так уж дальновидно, не принимая во внимание то, кем был её отец. И как часто, в попытке уберечь дочь, он незаметно приставлял к ней слежку, особенно после инцидента в Цитадели, о котором она ему, конечно, так и не сообщила, в отличии от Господина, что любезно просветил.
— А если меня не интересует твоё мнение? — Нахально выгнув бровь, не разворачиваясь, девушка дошла до двери.
Не то чтобы сейчас ей было неловко, но обсуждать свои отношения в данный момент, особенно учитывая состояние сестры, ей не хотелось. К тому же так же, как и младшая, Мими не любила делиться такими подробностями.
— Тогда тебе придётся познакомить нас, ваши зажимания по углам школы возмутительны и уже несерьёзны.
Закатив глаза, Мими всё же покинула столовую, направляясь в сторону покоев сестры, ощущаю потребности той в ней. Захватив немного мороженого с кухни,
она медленно прошла в уютную спальню, не радуясь сложившейся картине.
****
Ангел подавил в себе желание увидеть лицо женщины, первым радостно сообщая ей новость. Несмотря на всё, для него не было ничего приятного в её слезах, но мысль о том, что нет больше этой помехи, возносила мужчину к вершине наслаждения, принося тому ни с чем не сравнимое удовольствие, этакий вкус победы.
— Что мы натворили? — Напарник глубоко вздохнул, сжав руки в кулаки. Осознание на почве обиды пришло к нему не так уж быстро.
Серафиму удалось заглушить его страдания в алкоголе. Но отнюдь не по дружбе ангел это делал, помыкая коллегой, как вздумается. А потому сейчас, отряхивая землю и песок с одежды, мужчина снял некогда белоснежную рубашку, выкидывая ткань прочь в огонь камина. Пламя с радостью уничтожило дорогую лимитированную вещь от кутюр, пожирая кровавые следы, свидетельствующие об их поступке.
— Ты брось это, откуда проснулась совесть? — подбодрив слишком совестливого, мужчина налил себе виски в стакан. — Она отняла у тебя двадцать лет жизни, ты тоже забрал у неё кое-что важное.