Они жалобно шептали дьявольским, как угли в камине, глазам: *Останься. Останься, даже если мы этого не стоим*.
— Как? Как мне смотреть на тебя, Самаэль? Ты обещал мне! — она закричала, не в силах принять увиденное. Так громко, как могла. Это всё было лишь кошмаром. Не могло ничего общего иметь с правдой. — Ты сказал, что не допустишь! И что теперь? Где мой отец, Сатана?
— Интонация, Виктория, — сдерживая себя, процедил сквозь зубы.
— Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать! — Сняв кольцо с пальца, она протянула ему, вкладывая в ладонь. — Я не прощу тебе этого. Не смогу простить.
Зло рыкнув, мужчина схватил девушку за руку, практически прибивая её к лавке, обхватив демоницу за плечи. Сжав женскую ладонь, он попытался надеть ей кольцо на палец, но столкнулся с сопротивлением.
— Не зли меня, Виктория, эта моя сторона тебе совсем не понравится. — Глубже вздохнул, он вновь предпринял такую попытку, на сей раз наблюдая это мнимое сопротивление лишь в синеве её красивых глаз. — Ты никогда не снимешь моё кольцо со своего пальца, мы, кажется, уже обсуждали это. И мне плевать, хочешь ли ты лежать со мной в одной постели или же смотреть в глаза, а также на тех, кто ещё рискует пострадать.
— Иначе что? Положишь меня рядом с ним? — Слёзы делали зрение расплывчатым, она совсем лишилась чувств. — Пожалуйста… уже неважно.
Подхватив любимую строптивицу на руки, мужчина прижался лбом к её. При виде её такой маленькой, бледной и сломленной, вся его злость испарялась. Чувственно поцеловав жену в бледный лоб, демон уложил любимую на чистую постель, разглядывая лицо перед тем, как переместится к Геральду. Он осознавал, что для них начинаются непростые времена.
****
Из воспоминаний вывела приближающаяся к ней энергия матери. Ребекка Уокер, войдя в обитель любимого, без какой-либо улыбки столкнулась с дочерью. Женщина была бледна для своего привычного вида. Она и сама уже забыла, когда в последний раз нормально питалась и спала не только потому, что дочь совсем одна.
— Так нельзя. Он бы не хотел, чтобы мы были в таком состоянии. — Женщина, ощущая эмоции дочери, что напоминали оголённый провод, слишком быстро сменяя друг друга, не стала близко подходить.
— Откуда ты знаешь, чего он хотел? — Вновь начавшаяся истерика застелила глаза. — Они не дали нам даже месяц побыть с ним рядом, — голос сменился рыданием.
Не выдержав такого вида дочери, женщина покинула кабинет. Она не могла потерять самообладание рядом с чадом, иначе это бы плохо закончилось для обеих. По своей натуре Ребекке было проще запереться в покоях мужа и забыться в боли, но никак не показать её другим.
İntikam Yemini — Toygar Işıklı 🎶
Вжавшись в холодную стену спиной, Вики прикрыла глаза. Картина увиденного, то, что так потрясло девушку, не выходила из головы. Стоило Вики на секунду прикрыть глаза, безжизненная бледная кисть торчала из земли.
— Ты же обещал научить меня игре на фортепиано, обещал продемонстрировать Моцарта… Ты такой лжец, Адмирон. — Ей было чертовски сложно собрать себя в кучу, начать хоть что-то. — Но я даже разозлиться на тебя не могу. Это приносит мне ни с чем не сравнимую боль.
Мысли о прошлом больно её ранили. Девушка осталась совсем одна. И в своей голове, и в жизни. Много времени прошло с момента, когда мать покинула кабинет. Вики не считала жалкие минуты, что перерастали в часы. Казалось, мир замер. Всё потерпело крах и безнадёжно потеряло первоначальное значение, пока тёплая рука не сжала плечо.
— Родная, до тебя не докричаться. — Геральд взял её за руку, желая сместить с холодного пола хотя бы на диван. — Вики, не надо так!
Девушка не поддалась, упрямо высвобождая руку из мужской хватки, отползая от него на немного, насколько это было возможно, учитывая её обезвоживание и слабость вместе с потерянными килограммами.
— Так нельзя, совсем с ума сойдёшь, если перестанешь двигаться. — Он сурово навис над той, чья судьба ему была отнюдь не безразлична.
Виктория была чадом двух ему самых близких демонов. Одного из которых они так скоропостижно потеряли. В его сердце всё ещё не зажила огромная дыра и вряд-ли заживёт через года. Винчесто был ему братом, тогда как Ребекка сестрой. Геральд ещё тогда в кабинете, за день до их отлёта, дал Винчесто клятву, что никогда не бросит его семью. Но даже не делая это, он дал ещё тогда, когда миловидный ангел появился на его пороге кабинета с просьбой найти решение, как разорвать договор.
— Геральд, у меня сердце разрывается. — На её красивом бледном лице не было ничего, кроме нескончаемых солёных дорожек, что давно намочили верх её пижамного костюма. — За что? Почему его у меня забрали?