— Предполагаю, хотите дать объявление о моём назначении, раз мы у нас? — неоднозначно ответила девушка, откидывая все предрассудки, которые почему-то именно в этот вечер лезли в её голову.
Ангел перевёл взгляд на Ребекку, которая лишь кивнула. Такой знак только позабавил Серафима, а лицо приняло выражение, которое словно прямым текстом кричало: «так я и думал», но, переведя взгляд с дочери на мать, продолжил.
— Это одна из причин, ты права, — он отпил пузырчатый напиток, кидая смурной взгляд на Эрагона. — Что-ж, но пока рано об этом, Эрагон, выйдем на балкон?
Всё то время, что главный советник молча стоял, не вмешиваясь в диалог, лишь местами кивая, мужчина не отрывал взгляд от будущего Серафима. Её портрет не первый год лежал в верхнем ящике его стола подальше от любопытных глаз. Он не мог не отметить того, что в жизни Вики была ещё прекрасней, чем на фотографии трёхлетней давности. Снаружи его интерес к ней выдавали только глаза, которые смотрели на девушку, не в силах оторваться. Как же долго он ждал этого дня, всего каких-то пару часов оставалось до самого важного.
— Конечно, — Эрагон, витая в собственных мыслях, направился к двери, ведущей на балкон, вслед за другом.
— Вики, как тебе вечер? — Архангел Гавриил, что недавно стал отцом двух дочерей, вмешался, разрядив тишину меж стоящими.
— Прекрасно, разве устраиваемый моей мамой вечер может быть ужасным? — женщина встретилась с дочерью взглядом, ей хотелось улыбнуться, но стресс предстоящего выжигал в ней излишние эмоции. — Эта симфония Чайковского заставляет проживать время беззаботно.
— Беззаботно? Интересное сравнение. Ты первая, кто в таком ключе оценивает этого композитора, — ангел был истинным ценителем музыки, поэтому Гавриилу льстило, когда кто-то мыслил нестандартно с точки зрения размышлений и интереса, а не ради приличия и его расположения.
— Мне кажется, эта композиция вызывает двоякие ощущения, — Гайя сощурила брови. — Это так интригующе, так беззаботно, и резкая смена, как будто скачок во взрослении.
— Символично, юная леди, — Йор хмыкнул, осушив до дна свой бокал с земным алкоголем. — А ты что думаешь, Ребекка? Так непривычно слушать от тебя «ничего».
В голосе демона скользило некое раздражение. О том, что решение покинуть пост и передать его юной Уокер было не добровольным, знали лишь немногие, в круг которых сама девушка не входила. Более того, её даже не смутило в этой ситуации то, что у Серафима двое подрастающих сыновей. Возможно, ангел не придала этому значение по той простой причине, что те лишь в этом году должны были пойти в старшую школу, да и к тому же, возможно, когда-нибудь мама решит покинуть свой пост так же, как и отец.
— Я не ищу скрытых подтекстов в музыке, Йор, — женщина словно специально ужалила, как змея, ангела, заострив интонацию на имени, к которому она больше не использовала предисловие «Серафим». — Я привыкла её слушать и расслабляться, не концентрируясь на каком-то конкретном смысле этюды, что и тебе рекомендую.
Дальнейшие несколько часов прошли без происшествий и словесных перепалок. Чем ближе время близилось к полночи, тем больше Уокер укалывало в локоть шестое чувство, мысли о том, что что-то не так и, по-хорошему, надо бы уйти. Но подводить мать она не хотела, не один раз она пропускала и намеренно не посещала такие вечера, нужно было отплатить и остаться хотя бы на один до конца.
Очередной вальс медленно начался, когда Серафимы покинули балкон. Видя, что они направляются в их сторону, Вики, словно почувствовав и решив себя обезопасить от ненужных бесед, перевела взгляд на лица, кивая головой в сторону танцующих в круге пар, зная, как Серафим это не любил.
«Щелкунчик» — соч.71, балет П. И. Чайковского Рекомендовано использовать музыкальное сопровождение (все треки в телеграмм канале)
— Не откажешь своей любимой дочери в танце? — он отрицательно покачал головой, как бы ему не хотелось отказать, он не смог, только не сейчас.
— Как я могу? — мужчина обвёл руки вокруг девичьей талии, умело входя в центральный круг, вальсируя в такт классической музыке.
Пары синхронно танцевали под мелодию Чайковского. Этого композитора Вики приравнивала к волшебнику, ибо обычный человек не мог создать такое. Музыка была выбрана как нельзя лучше, по началу замедляясь, но вскоре преобладая в ярые повороты, поднимаясь на высокие ноты. Это было чем-то невероятным. Мелодия вмещала в себя не только лёгкость, переходящую в воздушность, но также несла какое-то изящество, отчего на душе становилось радостно и уютно. Но даже при всём этом, до конца Уокер расслабиться никак не могла.