— И что теперь? — тихо произнес я, понимая наконец, что нужно что-то делать: в голове уже просчитывались движения, секунды затраченные на них, а главное — их результат. Но все это было зря…
— Теперь пришел твой черед, — тихо ответил Гарри, уверенно наставляя на меня кольт.
— И что теперь? — тихо произнес я, понимая, наконец, что нужно что-то делать: в голове уже просчитывались движения, секунды затраченные на них, а главное — их результат. Но все это было зря…
— Теперь пришел твой черед, — тихо ответил Гарри, уверенно наставляя на меня кольт.
Я нервно сглотнул. Всего пара сантиметров отделяла меня от пули, которую он предназначил мне.
— Поехали, — прошипел парень приказным тоном.
Было бы бредовой идеей не соглашаться с ним сейчас, поэтому я послушно надавил на педаль газа. Машина тронулась с места и выехала на пустую дорогу. Тихий шорох шин по асфальту нарушало лишь напряженное дыхание. Сейчас я отчетливо понимал, что смерть — это не то, чего я хочу… Только не сейчас…
— Что будет после? — посмотрев в зеркало заднего вида, спросил я, пытаясь говорить так, чтобы голос звучал тверже, но я не мог скрыть того, что сейчас мое тело то и дело пронизывали нервные импульсы, будто сотни маленьких разрядов тока, пущенных по всему телу.
Сейчас Гарри не смотрел на меня, его взгляд из полуопущенных ресниц стремился сквозь лобовое стекло на почерневшее небо, тяжело опускавшееся на нас, в то время как мы ехали на встречу линии горизонта. В его глазах горело желание, испепеляющие его изнутри, сжигая все светлое, что в нем когда-то было. И на это действительно было страшно смотреть: видеть, как человек, которого ты знал, превратился в чудовище. Сейчас его губы расползлись в ехидной усмешки, а взгляд вновь встретился с моим в отражении зеркала.
— Она станет моей, — холодно произнес Гарри.
Мысли в голове двигались уже без моего участия, а я просто давил на педаль и ждал…
В скрежете металла, нарушившем тишину леса, было совсем не слышно звука выстрела, последствия которого я ощутил сполна: резкая боль пронзила плечо, а кровь начала пропитывать рубашку. Спустя пару секунд я нашел в себе силы, чтобы вылезти из машины через разбитое лобовое стекло, так как боковую дверь покорежило от удара об дерево и заклинило. Ярость, словно свежий воздух после душного города, опьянила меня, окутав разум и полностью завладев сознанием. Вокруг уже ничего не существовало, только пульсирующая в голове мысль, не дающая ни на секунду забыть о себе.
Гарри все еще был в машине, когда я открыл дверь и за ворот куртки потащил его к ближайшему дереву. Я знал, что сейчас он поплатиться за все, что совершил и что лишь намеревался сделать. Заплатит собственной кровью…
Сил замахнуться рукой не было, поэтому я ударил ногой начинающего приходить в себя парня. Тот лишь поднял голову вверх, чтобы пронзительным взглядом голубых глаз посмотреть на меня, пронзая в самое сердце, окутывая своим холодом, который сплетался с моей ненавистью к тому, чудовищу, которое было сейчас передо мной.
Я не хотел больше выносить этот взгляд, поэтому вновь ударил Гарри, тот лишь довольно ухмыльнулся, будто бы это и было то, чего он так хотел.
— Давай же, Эмметт, — прохрипел он, выплюнув кровь изо рта. — Сделай это! Осуществи свое желание.
И я не стал сдерживаться, я вновь и вновь наносил удары по его телу, но его лицо, столько раз пронзаемое болью, не переставало отражать едкую ухмылку.
Боль от пули ослабляла, и я упал, но навязчивая мысль не оставляла меня в покое, поэтому я нащупал под собой сухую ветку и начал ею бить Гарри. Сейчас, словно дикий зверь я нуждался в том, чтобы видеть его кровь, ощущать его боль, чувствовать сожаление за все то, что он сделал… Но ничего не было, только его хищный, полный внутреннего удовольствия оскал и хриплый голос:
— Да, МакКарти. Теперь добейся цели, ведь осталось совсем чуть-чуть, — слова срывались с его разбитых губ, врезаясь в мою грудь, словно тяжелые камни, и я становился все более агрессивным, а он елейным голосом добавил: — Сделай это, и они больше не станут твоими, никогда…
Я был окутан собственным непониманием происходящего: крики Гарри, мое рычание, звук ударов и хруст ломающихся ребер…. Звуки слились в моей голове, перемешавшись с красками, появляющимися перед моими глазами…. И сквозь всю эту грязь пробился ее тонкий голос:
— Папа, папочка! Почему?..
Тихий плач Элли сменился мягким переливом колокольчиков — голосом моей жены: