- Губозакаточные машинки все еще актуальны, – хмыкнула я, суша свои алые ногти и стараясь отвлечься от своих безрадостных мыслей.
- Сгинь, – беззаботно отмахнулась Нами, любуясь трудом рук своих.
- По делу, нам через неделю отправляться спасать младшего Учиху, – оторвалась от своей КВТП Маша. – Итачи поговорил с Пейном?
- Погоди, почему через неделю? Еще три же до начала экзамена, – удивилась Тора, все это время лежащая на своей кровати и вертящая в руках новый кулон от Дейдары (на этот раз блондин вылепил целую фигурку сидящего тигра, обнимающего хвостом лапы).
- Через неделю останется всего две, а пока они доберутся до страны Огня, да и потом, мало какие накладки случатся… Лучше прибыть раньше, – ответила за Касуми заплетающая белые волосы в косу Оля.
- Резонно, – нахмурилась Нами.
Машка снова посмотрела на меня, ожидая ответа на свой вопрос. Я пожала плечами:
- Понятия не имею. Тебе Сасори ничего не говорил?
Касуми чуть покраснела, а потом пробормотала:
- Нет, мы не поднимали эту тему…
- Возникает вопрос: а разговариваете ли вы с ним вообще, когда наедине? – расхохоталась Нами.
- Конечно же, разговариваем! – воскликнула Маша, пульнув в Вику подушкой. – Он учит меня основе искусства марионеток, и вообще мы рассказываем друг другу о себе…
- Блин, ты уходишь к нему часа на два после ужина и это то, чем вы там занимаетесь? – округлила глаза Волна.
- Мы все успеваем, – смущенно улыбнулась Туман.
- То есть, вы уже…
- Нет! – выпалила Маша, качнув головой так резко, что на лицо ей упали серые пряди волос. – Мы…Не торопимся, и он ни на чем не настаивает…
- Благородный, уважаю, – оценила Волна. – Знаете, мой тоже не особо настырен в этом вопросе…
- Не травите душу, а? – не выдержала я, и они тут же извиняющее посмотрели на нас с Севером.
- Надеюсь, скоро мы сможем посплетничать впятером, – пробормотала Тора.
Я промолчала, сама надеясь на то же самое, но понимая, что это, если и будет, то не скоро. Итачи холоден и неприступен. Как снеговик на вершине Эвереста. Как льдина в Антарктиде. Как айсберг в океане. А ты такой холодный… Тьфу. В общем, логика ясна.
Посидев еще немного, Касуми, Нами и Тора ушли готовить ужин, хотя Вика с Настей выполняли больше роль подмастерья. Я завалилась на кровать, закинув руки за голову и ногу на ногу, а Кито занялась ногтями.
- Что случилось, Дьявол? – чуть помолчав, спросила Оля. – И ответ «ничего» я не приму. Ты последние два дня как в воду опущенная. Остальные слишком увлечены своими чувствами, но я-то еще не ослепла.
Я тяжело вздохнула. Север всегда была самой наблюдательной из нас.
- Я никуда не двигаюсь. И еще мне одиноко в смысле личного фронта. Я даже не могу развлечь себя флиртом с кем-то – мы заперты в штабе и вокруг ни одного селения. И вообще все как-то паршиво.
- А он тебе нужен, этот флирт? – усомнилась Кито. – Отыграешься на шаринганистом во время миссии. Пусть поревнует.
- Я не уверена, что он воспринимает меня как-то еще, кроме как друга.
- Помнишь народную мудрость? – прищурилась Оля. – Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. Кончай депрессивить, тебе не идет. Никуда от тебя мистер шаринган не денется.
Я промолчала, обдумывая то, что сказала подруга. Видимо, задумалась крепко, потому как заснула. Разбудил меня долбеж поварешки об кастрюлю. Ужин готов.
Кито в комнате уже не было, так что, зевая и потирая глаза, я потопала в «столовую» в гордом одиночестве.
- Похоже, кто-то неплохо прикорнул, – встретил меня смешок Кисаме.
Оказалось, я притащилась последняя, и все уже метали себе на тарелку все, что успевали.
- У меня летаргическая спячка, – вяло отозвалась я, плюхаясь на свободный стул (да мне забили местечко!) между ним и Итачи. – Передайте салат.
Учиха протянул мне тарелку, и я, отскребя себе нужное количество, поблагодарила его.
- А где Пейн? – тем временем поинтересовалась Север у Конан.
- У него дела в одной деревеньке неподалеку.
- Прикиньте, если он в борделе? – по-русски спросила Нами. – Sexbomb! Sexbomb! You’re my sexbomb!
Касуми поперхнулась и закашлялась, пойдя красными пятнами, Тора прыснула в тарелку, Кито возвела глаза к потолку, стараясь не заржать, я же, далеко не обделенная фантазией и воображением, представив себе Пейна, исполняющего хит Тона Джонеса в каком-нибудь борделе, захихикала. Умеет Вика поднять настроение от плинтуса. Интересно, почему оно у меня сегодня под ним. Хотя… Двадцать седьмое октября. День Перечерк.
- Извините, – прохрипела Туман непонимающим Акацукам. – Нами шутканула.
- Ага, как всегда, – добавила я, вытирая выступившие слезы.
Сама Волна, пританцовывая на стуле, кушала, тыря у Хидана с тарелки креветки, так как свою порцию уже съела. Бессмертный никак на это не реагировал, откинувшись на спинку своего стула. Одна его рука лежала на столе, другая терялась за спиной Вики, значит, он как обычно обнимал ее, словно очерчивая для остальных присутствующих мужчин свою территорию.
Туман тихо разговаривала со своим кукольником, не забывая подкладывать ему еще еды. Их свободные руки исчезали под столом, подозреваю, были переплетены. Эх…
Настька что-то яростно доказывала Дею, он же в ответ ухмылялся и, в конце концов, поцеловал ее. Бл***. Все. Не могу я больше. Самое время утопиться в водопаде.
С досады как следует «случайно» наступив Итачи на ногу под столом, я поднялась, извинилась с лицом полным раскаянья в содеянном, похвалила Касуми за прекрасный ужин и свалила.
Прихватив сигареты и гитару из комнаты, накинула плащ (нам их выдали сразу же) и вышла из штаба к водопаду. Присев на камень, закурила, смотря на воду. Отражение показало мне бледную девушку с красными, одного цвета с облаками на ее плаще,
волосами, собранными в хвост, черными глазами и насмешливо изогнутыми губами. Лучше уж так, чем показывать всем кислую мину.
Стянув резинку, позволив волосам рассыпаться красным занавесом, я пробежалась по струнам, неуверенная, что именно хочу сыграть. В голове было море русского рока, подходящего под настроение от Земфиры (мой любимый исполнитель) до Ночных Снайперов. В конце концов, выбор пал на группу «Альфа».
- Мой путь не изведан он в бездне туманной,
Он сам себе предан покрыв себя тайной.
В движенье — покой, в торможение — усталость.
Зеркальной рекой разливается жалость.
Но свет отражения надежду вселяет,
Былые смятения собой растворяет.
Не высказать слово, в бессилии голос,
Я в зеркале словно невидимый волос.
Первый куплет хорошо пошел, с надрывом, с реальными переживаниями. Так я себя и чувствовала. Невидимым волосом. И дело тут было не в Итачи, не в том, что у нас ничего не получается, нет. Все было из-за меня, моих тараканов и скелетов в шкафу. День Перечерк, мать его.
Если бы знать куда река течёт
Как мне понять, чем она живёт,
Зеркало-река, как ты глубока,
Удобно перехватив гитару, я закрыла глаза. Чтобы играть, мне не нужно было видеть, а вот петь это помогало.
За ней нет ни зги, за ней пустота,
Но светом надежды живёт теплота.
Стою, улыбаюсь пред зеркалом этим,
Его созерцаю, пришел я за этим.
Закончив выплескиваться через песню, отставила гитару и подперла голову рукою. Как русскому человеку, испытывающему душевные терзания и тоску, мне необходимо было выпить. Я знала, что все дело в сегодняшнем дне. Двадцать седьмое октября. День перечеркнувший всю мою жизнь безвозвратно. Ровно шесть лет со смерти моей матери. Точнее с моего убийства ее.
Поднявшись, не в силах больше сидеть, я, оставив гитару, вышла за водопад, оказываясь на воле. Легко спустившись на твердую сухую землю, призвала котатиян. Мои фиолетовые глаза со зрачком в форме дубового листа быстро отыскали деревушку, как единственное скопление свечений в округе. Взяв курс на нее, отставила руки назад и побежала как шиноби, сосредотачивая чакру в стопах.