- Сасори уже занялся этим, – тихо ответил Итачи, нежно разминая мне плечи, положение его рук это вполне позволяло… Намекнуть ему что ли, что массаж требуется и более мягким местам на моем теле? А, блин, вот я пошлая!
- Задействовал свою шпионскую сеть? – понимающе спросила я, почти касаясь его губ своими.
- Да.
После этого Итачи прочно и надолго заткнул меня собой. Ничего против я не имела. Да какая девушка вообще такому воспротивиться? Покажите, пошлю ей приглашение в дурку.
Минут через пятнадцать, восстановив дыхание, я спустила руки до его пояса и положила голову ему на плечо.
- Что будем делать с Тоби? – спросила, уткнувшись носом шаринганистому в шею.
Учиха чуть напрягся, явно не готовый к такому вопросу, и я мысленно обругала себя за попытку испортить такой умиротворенный момент. – Ладно, забей. Подумаем над этим завтра. А ты что больше любил, когда был маленьким: день или ночь?
- Ночь, и с тех пор это не изменилось, – чуть помолчав, ответил Итачи, выводя на моей спине, через майку, какие-то замысловатые узоры. – А ты?
- Ночь, – широко улыбнулась я. – Итачиии….а можно, когда мы вернемся в штаб, я с тобой буду спать?
Да, это было нагло. Да, опрометчиво. И да, конечно, я понимала, что рано или поздно сокрушу силу его воли и железный самоконтроль.
Он тяжело вздохнул, видимо, думая о том же вечном, что и я.
- Со мной в комнате Кисаме, – медленно проговорил нукеинин, и у меня в груди затлел огонек надежды.
- Так давай спихнем его к Тоби! – нашлась я.
- С Тоби Дейдара.
- К Торе его!
- А остальных своих подруг ты куда денешь? – с интересом осведомился Итачи.
- Ладно, раз рокировки не выходит, давай убьем Кисаме, – пробубнила я, но когда шаринганистый тихо засмеялся, не выдержала и присоединилась.
- Сменим штаб, а там посмотрим, маленькая Акумэ, – ласково предложил он, и я растаяла как воск для эпиляции на конфорке (как показал один из шизанутых экспериментов Торы, он тает быстрее, чем шоколад на солнце!).
- Дылда Итачи, – для порядка проворчала я, но Учиха прекрасно уловил улыбку в моем голосе, так что ничего не сказал. – Тебе больше нравятся кошки или собаки?
- Птицы, – фыркнул мой парень (так странно применять к нему этот термин, но, муахаха, зато как верно!).
- Я такого варианта не предоставляла! – шутливо возмутилась я.
- Задача шиноби – находить вариантов больше, чем дано изначально, – отпарировал этот хитрожо…э… Итачи.
- Выкрутился, да?
Учиха хмыкнул в ответ, поцеловал меня в макушку и, накинув сверху тонкую простынь, велел спать. Изрядно вымотавшись за очередной день пути, полный скачек по деревьям (этак белкой можно стать), я подчинилась без споров, наслаждаясь его близостью и объятием.
Мне снилась разная хренотень. Оля в костюме медсестры, гоняющаяся за Какудзу с сантиметром в руках вокруг Пейна, Нами, играющая на синтезаторе в четыре руки с Элтоном Джоном, море розового цвета, из которого выныривал Кисаме, а Дейдара, как тюленю, бросал ему рыбку за каждый прыжок, Машка, что-то доказывающая мне, и потом стая диких собак…Где-то во время бегства от собак по джунглям (даже меня иногда удивляет и ужасает моя фантазия), сон сменился на знакомый и выученный наизусть.
Я снова стояла в коридоре родительской квартиры, перед простой деревянной лакированной дверью с позолоченной ручкой. Пальцы крепко сжимают холодный металл, и мне так не хочется, если бы только кто-нибудь знал, как мне не хочется, открывать ее! Но тело будто и не слушается меня. Толчок, скрип, шаг, и я ступаю на мягкий ковер спальни. Противное пиканье приборов. Запах лекарств. Полумрак. Тусклый светильник на правой прикроватной тумбочке освещает мамино лицо с одной стороны, и, кажется, что оно восковое. Желтое, застывшее, ничего не выражающее…
- Арина… – ее зов прокатывается по мне ледяной волной ужаса и отчаянья, и я начинаю визжать, зная, что произойдет дальше…
- Акумэ! Акумэ, это всего лишь кошмар. Все хорошо, – пробился ко мне тихий уверенный голос Итачи, и секундой позже я ощутила на себе его руки.
- Итачи, – прошептала куда-то ему в грудь, судорожно обнимая парня.
В комнате значительно посветлело, и я поняла, что рассвет не за горами. Значит, на сон еще часа два-три…
- Что тебе приснилось? – Итачи проницательно посмотрел на меня. – Твое сердце бьется так быстро…
- Я во сне от собак убегала, – выдохнула я.
- Ты боишься собак? – не поверил Учиха, прекрасно поняв, что я его не обманываю, и собаки имели место быть.
- Нет, Кисаме в роли тюленя, – вяло отшутилась я, раздумывая, говорить или не стоит.
С одной стороны, это будет честно, потому что я знаю о нем едва ли не все. Ну, ключевые моменты его жизни и самые крутые поступки так точно. С другой – мне было страшно снова затрагивать ту самую запретную и темную тему для меня.
- Дьявол? – Итачи улегся обратно на футон, притянув меня к себе.
- Я... – я запнулась, не зная с чего начать. – Когда мне было двенадцать, моя мама очень сильно заболела. В нашем мире лечение ее болезни возможно только на ранних стадиях. Для мамы было поздно. Все что могли сделать врачи, так это отправить ее домой с кучей лекарств и препаратов. Отец работал, чтобы было на что покупать все необходимое, а мы с бабушкой сидели дома с мамой. Однажды (мне тогда уже исполнилось тринадцать), я пришла со школы, и бабушки не было дома, она ушла оплатить счет за квартиру. Мама позвала меня и… – мой голос сорвался, и я глубоко вздохнула, закрыв глаза. – Она попросила взять платок, этим платком (потом я поняла, что это для того, чтобы не оставить следов) отсоединить ее от трубок, а потом взять подушку и держать у ее лица до тех пор, пока она не… Я сделала это, Итачи. Все, как она сказала. Я… Я не могла по-другому… Она так мучилась, так просила, умоляла… Отец и Ба все поняли. В смысле, что произошло на самом деле… – я затряслась, и Учиха крепче прижал меня к себе, поглаживая вдоль спины. – Никакого дела возбуждать не стали, никакого убийства, но они возненавидели меня. Окончив школу, я сбежала из родного города, и девочки поддержали меня во всем, уехав вместе со мной…
- Не вини себя, – изрек Итачи после того, как я немного успокоилась. – Ты избавила свою маму от лишних страданий и поступила достойно, выполнив ее просьбу в ущерб себе и своей семье. Неважно, что думают другие. Это твой поступок и только ты знаешь, правильный он или нет.
Я ничего не ответила, но это было и ненужно. Я знала, что Итачи уж точно понимает меня и осознает, что говорит. Считает ли он правильным собственноручное убийство всего клана Учих? Да, ведь это предотвратило войну. Самые тяжелые поступки те, что делаются в ущерб себе, ради тех, кто даже не узнает об этом.
POV Марии, ака Касуми, ака Туман
Приоткрыв глаз, я встретилась со взглядом Сасори.
- Ну вот. У меня опять не получилось, – пробубнила я, вызывая у него довольную улыбку.
Последнее время я задалась целью проснуться раньше любимого. Из четырех совместных ночевок, что мы провели НЕ в лесу или на открытой каменистой местности (моя спина надолго запомнит эти потрясающие часы под открытым небом), мне не удалось этого ни разу. Сасори всегда меня опережал.
- Ты вообще не спишь, да?
Вместо ответа его длинные тонкие пальцы пробежались по моей обнаженной спине, я чуть задрала голову, и поцелуй поднял мое настроение до отметки «седьмое небо».
Лениво растянувшись вдоль своего кукольника, чувствуя во всем теле приятную усталость после нашей близости, я зевнула, думая, что вставать совершенно не хочется. По моим подсчетам было где-то семь утра, а наш футон был таким мягким, а Сасори теплым и надежным, и все его касания действуют так расслабляюще…
- Пора вставать, Касуми-чан, – прервал мои грезы Акасума.
- А давай представим, что ты сейчас этого не говорил?
Он тихо засмеялся и откатился, выпутываясь из моих рук и ног и, тем самым, разрушая всю идиллию. Упав на футон, лишившись надежной горячей опоры, я окончательно проснулась и потянулась, ощущая, как отзывается каждая мышца. Эх, впереди сутки пути до штаба…