— Вообще-то она фея, — подал голос Вальтц, молчавший до этого, скрестив руки на груди. — И, если честно, я тоже считаю, что Ирен что-то напутала.
— Какая разница? — вздохнула Кира, откидываясь на спинку дивана и безучастно смотря перед собой. — Даже если возвращали его, то причем тут мы с Мэй? И откуда проклятия какие-то? Об этом нет ни слова в вашем листочке. И самый главный вопрос — как нам вернуться обратно?
— Пока что я с этим ничем не смогу помочь, — грустно развела руками, наконец вернувшаяся в реальность Парфе. — Я не знаю, каким способом Ирен сумела попасть в другой мир и отправить вас обратно, но я спрошу у других фей, может, они чем-то смогут помочь. Также моя напарница поинтересуется у ведьм, Ирен все-таки была ведьмой, а не феей, а наша магия всё же немного различается. На самый крайний случай можно будет попробовать составить новое заклинание, но для этого понадобится сила обеих Хранительниц.
— Так позовите этих Хранительниц! — не выдержала Кира и тут же закрыла рот рукой, наблюдая, как тихо вскрикнувшая Парфе обхватывает голову руками. — Ой, я не хотела…
— Знаешь, ты лучше пока помолчи, — сочувствующе посмотрела на расстроенную девушку подруга. — Начинать свой путь в новом мире с убийства феи как-то… не особо красиво. И вообще, чего вы паритесь? Это же новый мир, полный невероятных приключений, магии и всего того, о чем мы мечтали. Это только в книжках герои, попавшие в другой мир, стремятся вернуться, но, может, тут не так уж плохо? Надо сначала сравнить, а потом уже думать.
— Видишь ли, в отличие от героев книг, мы не обладаем никакими навыками выживания или супер способностями, ничего не знаем о культуре и менталитете местных, и в случае чего нам даже некому будет помочь, — вкрадчиво перечислил Алекс, с сомнением качнув головой. — Так что это ты мечтала о подобных приключениях, а наши фантазии ограничивались воображением, а не маниакальным желанием.
— Ой, кто бы говорил насчет способностей, мистер фей, — беспечно отмахнулась Мэй. — И вообще мы уже нашли аборигенов, готовых нам хоть немного помочь и все объяснить, так что не выворобушкивайся. Кстати, — обернувшись к хозяйке трактира и хмуро смотрящему Вальтцу, девушка с любопытством подалась вперед, — раз уж мы здесь застряли, то можно хоть вводную лекцию об окружающей среде? Что за Хранители, проклятия и прочая магическая мишура?
Дождавшись от слегка пришибленной Парфе слабого кивка, мальчик присел на диване и покачал головой.
— Что ж, если вкратце… В нашем мире издревле существуют два кристалла, отвечающих за магию. Светлый, Люкис, всегда оберегала правительница фей, тёмный же, Тенебрарум, хранила верховная ведьма. Первый подпитывается за счет любви, радости и счастья, а второй страха, злобы и ненависти. Это не значит, что все феи добрые, а ведьмы злые, просто необходим был баланс между этими первостихиями. Ведьмы, феи и люди, все жили в мире, пока, — Вальтц вздохнул, недовольно морщась от неприятных воспоминаний, — один сказочник не решил написать о магии, ведьмах и феях. В его историях ведьмы всегда были злом, а феи добром. В народе стало складываться определенное мнение, ведьм стали бояться, преследовать и даже сжигать на кострах. Не выдержав боли своих сородичей, Хранительница Тенебрарума сошла с ума и нарушила обещание не вредить людям. Сперва она создала Сказочные проклятия в наказание за веру в сказки, а затем и вовсе стала убивать людей. Много лет феи, люди и некоторые ведьмы боролись с Хильдир, и вот всего четыре года назад её удалось победить. С тех пор у Тенебрарума нет Хранительницы, а что касается Люкиса… Его Хранительница сидит с вами в одной комнате. Несмотря на победу в Великой Войне, баланс очень хрупок, ведь для его полного восстановления требуются обе хранительницы, а для одной Парфе это слишком тяжелая ноша.
— Класс, — Алекс устало потер лоб, пытаясь уложить в голове переизбыток полученной за утро информации. — Получается, эта Ирен прокляла нас, когда переносила? Но зачем?
— Я не думаю, что это была она, — слабо улыбнулась Хранительница. — Вчера ночью я ощутила сильную вспышку энергии Тенебрарума. Скорее всего, Хильдир перед смертью сохранила какую-то часть своей сущности в кристалле, а поскольку она ненавидела меня, то, видимо, проклятия получились спонтанными.
— Высший класс, — заметно помрачневшие ребята, переглянулись, — а в чем проклятия-то заключаются?
— Обычно ведьмы сами выбирают проклятия, и проклятые знают условия для снятия, но в вашем случае они, скорее всего, наложились на ваши характеры, страхи и переживания, — фея неуверенно закусила губу и, поднявшись, обогнула стол. — Я не уверена, хватит ли у меня сил и умения, но я могу попробовать изучить вас, возможно, удастся что-то узнать.
— Если Вам не трудно, а нам будет не больно, — вздохнула Мэй. — А может быть так, что проклятие нельзя снять?
— Нет, конечно, проклятие обязательно должно быть снимаемым, иначе оно просто не сработает, — звонко рассмеялась Парфе, протягивая руки сидящей Кире. — Просто расслабься и постарайся ни о чем не думать.
Вокруг девушек, взявшихся за руки, распространилось слабое золотое свечение, фея беззвучно зашевелила губами и внезапно отпрянула, с сожалением смотря на озадаченную Киру.
— У тебя проклятие Сирены, что своим пением подчиняла моряков своей воле. Люди не смеют ослушаться твоих приказов, но с каждым из них ты будешь слабеть, — поймав тонкими пальцами изящный браслет на запястье Киры, Парфе показала всем маленькую водную лилию. — С каждым приказом тратится один лепесток, и, когда ты истратишь их все, то погибнешь. Мне очень жаль…
— А как снять это проклятие? И вообще при чем тут я? Я никогда не увлекала за собой мужиков, — девушка недовольно рассматривала свой браслет, которого до этого как будто не замечала.
— Ну, если тут присутствует элемент извращенной логики, то, может, это потому, что ты очень любишь, чтобы все было по-твоему? Пусть ты этого особо и не показываешь… — Алекс обеспокоенно пересчитал лепестки и нахмурился: — Осталось двенадцать.
— Я не знаю, почему тебе досталось именно такое проклятие, — фея покачала головой и встала напротив Ала. — Снять ты его сможешь, переступив через себя и свои убеждения, отдав приказ, противоречащий твоим истинным желаниям, без оглядки на проклятие.
— Туманная какая-то формулировка, типа нельзя отдать себе приказ помыть посуду, пусть ты даже не хочешь этого делать? Потому что ты будешь знать, что это снимет проклятие? — хмыкнула Мэй. — И что, все они такие заковыристые?
— Да, это не сработает. А проклятия бывают самые разные, иногда проще, иногда сложнее. Но все они чему-то учат и требуют… Бескорыстия и самопожертвования, — ободряюще улыбнувшись Алексу, Парфе кивнула: — Не бойся.
— Я и не боюсь, — слегка смущенно отвел взгляд тот и, дождавшись, пока сияние вновь угаснет, с надеждой посмотрел на фею. — Что?
— Проклятие Спящей Красавицы, — упавшим голосом объявила чародейка, с болью смотря на своего гипотетического отпрыска. — Каждую ночь тебя будут терзать кошмары, и все раны, полученные во сне, останутся с тобой, когда ты проснешься, пока ты не одолеешь ведьму или три раза не победишь собственный страх.
— Это что, отсылка к тому, что я трус? — нервно усмехнулся парень. — И вообще сегодня же я нормально на площади спал.
— Думаю, это связанно с тем, что принцесса долго спала в замке и про неё многие забыли, как и про тебя, когда ты очутился в другом мире. А сон был магическим, поэтому тебе и не могло ничего сниться, — внезапно, Парфе мягко улыбнулась. — С этим проклятием я смогу помочь. Не снять, конечно, но хотя бы не допустить твоей смерти.
— Что-то мне уже не хочется знать свое проклятие, — кисло скривилась Мэй, но все-таки взяла фею за руки. — Зная мой характер, можно догадаться, что ничего приятного там точно не будет…
— Проклятия редко бывают приятными, — виновато улыбнулась Хранительница и, повторив процедуру, зябко поёжилась. — Твоё проклятие Снежной Королевы. Несколько минут в день ты будешь чувствовать боль, что когда-то причиняла другим, а если разобьешь чье-то сердце, твое собственное покроется льдом, и ты умрешь. Чтобы снять проклятие, тебе придется… Искренне полюбить кого-то.