Прескверные ветра задули,
Согнав всех воронов с ветвей,
Да по лесам глухим сем разбудив зверей.
Слетели шапки с грозных бгатыре́й18,
И бога Ра прикрыв на колеснице,
В даль, прочь отсель, стремятся птицы!
Деревни в пламени горят,
Уж Древний Змий19 из рыла гадкого пускает яд,
О камень перепутья точит когти, и всё острит клыки,
А ведьмы в пляс пускаясь, заблудшим рвут виски́20,
В хлевах дурные песню воют,
Могильщики могилы роют,
А нищие спасителя зовут,
От мук и ужаса над трупами сильно′ ору́т.
А княже21 благородные,
Совсем уж беззаботные,
В телеги собирают драгоценный скарб,
А девы22 монотонные,
На небе ещё сонные,
Из рук не выпускают дивных арб23.
И слышит свя́тый24 глас людской,
Да на коне, пускаясь рысью в чисто поле,
Преодолев и мёртвый риф,
И вой волны морской,
Преодолев и буйно-чёрно-море25,
Он сбросил с плеч ночной покрой,
Открылся ризой золотой,
Удар нанёс могучею рукой,
Но пал он ниц, с пробитой головой.
А наглый плут на всё махнув рукой,
С персеев26 падших собирает блат27, да злато.
Кощей, шьёт тонкой нитью и иглой28,
Костлявою рукой, кидая семя зла-то,
От глаз всех скрыв, храня судьбы яйцо в земле сырой,
Почём и выглядит и бодр и свеж, как парень молодой,
Как ткач, он ткёт лихую скатерть-самобранку,
И не скупясь на ней гадать — обкрадывать цыганку,
Всё шлёт и шлёт, да на героя белу грудь, да язву, да гнилую ранку.
А Водяной — сам чёрт морской,
Со дна подняв всю тину,
Да по лесам, да по лугам, да заложил трясину.
Утопленник домой плетёт29 тропой мирской,
Корабль уж тонет, да идёт в пучину,
И льёт с небес всё дождь стеной,
И топит и сырит30, благого пастуха, овчину.
А Черномор торгаш, укутавшись в меха,
Медяк всё тянет с бедняка,
Даёт крестьянам в быстрый рост,
Откуда к бороде его прирост.
Да в узелки суёт деньжата,
Готов обкрадывать и вора –
И родного брата.
В столпы31 идёт к деньге деньга,
Сияют серебром верха32,
А голод ведь не тётка,
И смерть совсем не лётка33!
Бушует всюду мор,
Стоит прискорбный ор.
Ох, нищие в поклоне бьются,
Из лужицы едва ль они напьются?
А ростовщик, брадою34 скрыв улыбку,
Закроет на замок калитку.
За голодом плетёт и мор,
Лавины сходят с гор,
Эфир35 затрясся от беды,
А власть осталась без узды,
Вулканы жгут –
Вруны всё лгут,
А богачи-обжоры — жрут.
Пустыни наводнил огонь геенны36,
На поле ж казни мародёрствуют гиены.
С сухих степей монгольских прёт орда,
Защита натиском слаба,
Девиц ордынец тащит в полон37,
Когда бурдюк38 добычей полон.
Батыю хану лобызают перстни,
Шуты прислужливо протягивают песни,
Наложницы в гареме тихо спят,
А орды вражьи под Киевом стоят,
Разграбить, да огню предать град норовят.
Мурза с протянутой рукой взимает дань с Руси,
Да дёргает бояр за длинные усы,
А шведы уж опешились39 с Невы,
Но там, героями сражений, станем уж не мы.
Добрыня молодой,
Мечом прокладывает путь домой.
Заблудший, в лес ступает он одной ногой,
Другой же отгоняет тварей рой,
В сражение вступает со старухою Ягой,
Едва потупил взор, закру́жил русой головой,
А уж гляди, как весь стоит нагой.
И щит дрогой40 разбит, да в щепки под горой,
И лук оборван, и колчан пустой.
Вот и погиб, в сыром болоте, наш герой.
Так и помянем, так и пир долой!
С полей сухих повеял смрад,
И сам рассказчик уж не рад,
Когда позор зарос бурьяном,
Где рать легла глава́ми41 даром.
Ась стар Китеж невидим взору,
Да не доступен и Гермесу — вору.
Но в сие место нам дорога далека,
Не приведут туда старинные веха́42.
23
Арба — двухколесная или четырёх колесная телега; здесь имеется в виду арфа, т. е. звездные созвездия, плывущие по небу, как телеги, и играющие светом, как музыкальный инструмент — арфа