Бес:
— Прощение прошу у вашего сиятельства!
За наше дело и на досуг ваш посягательство.
Меня Блаку́ра попросила
Запрятать это диво.
Куда уж больше никогда не ступит,
Едва ль и краешком наступит,
Героя Прометея грузная нога.
Она вручила мне вот этот шар,
Который ели как я дособрал!
Затмение наслала на зарницу,
И скуку небывалую на озорницу.
А мне отвесила такого тумака,
Что ноги я унёс едва!
Аид:
— Ну, раз Блаку́ра так велит,
То царь Аид благоволит.
Он в страхе к Бестии хранит соизволение,
Для быстрого принятия её решения.
Но теперь, и я прошу прощения,
Какие сверху ходят слухи?
Вы мои, или Блаку́ры слуги?
А шар горит, он жаром дышит,
Энергией и чистотою пышет.
Тот самый шар, какой зажёг и преисподнюю,
К седьмому соизволил дню.
О, не доволен будет Ра,
Хотя, мы с ним далёкие друзья.
Бес:
— Вам сто́ит от рассуждения отвлечься,
Немного баснею развлечься.
Так вот!
Персея растерзала
И прах по полю разметала
Бестия. И очень крепко привязала тело к колеснице,
Летала рысью от станицы до станицы!
Как Ахиллес, глумился над убитым Гектором,
При яростной осаде,
Блаку́ра в бешенной досаде
Поиздевалась, поистязалась краше,
Но погребение прошло намного гаже.
Тьфу!
Аид:
— Он молод был, да и красив,
Хотя немножко и спесив.
Так вот же, бес,
Не исполняй её приказы,
Нам не хватало бешенной заразы.
Особо ей не верь,
Она коварный зверь,
И нашу опосля расколет твердь!
Огонь же Прометея остаётся тлеть,
Коль выживет герой, тогда воротиться за ним.
Всё это время шар под защитой и храним.
Ещё — ты отнеси ему и яблок,
Их вкус божественный так сладок,
Что к жизни мёртвого вернёт,
Но не забудь об этом, плут!
Аид в сторону:
— О, что я творю?
В аду горю!
Не зол, а добр!
Как будто я не я — а Аполлон!
И бес закружился,
И в миг умчался,
С Аидом, проникшимся, едва ли распрощался.
***
Бранное поле. Блаку́ра. Прометей и другие.
Марс:
— О, реки — реки крови!
Рыдают, падают от горя!
А что творится за границей –
Известно Дьяволу м не мне!
Ослаб и шум, и лязг утих,
Среди высоких гор,
Среди равнин,
Блаку́ра в поисках гуляет,
Его найти и жаждет и желает.
Ослабла Бестия
От нескончаемых, неутомимых битв,
И выпила уж крови не один из горла литр,
Да гла́за нет, и а́мфора73 войны разбита,
Но рать мертва — лежит на поле ею бита.
Смеётся Бестия и пляшет,
Копьём орудует и машет.
И думает, пришла её победа,
Кричит, что песня спета.
И ждёт дары и дань,
Но льётся сок из ран.
И вдруг окликнули её,
Ударили по темечку сильно,
И в битве равной закружили оба,
Что довело бы их до гроба.
И хитростью решив из Прометея выбить,
Все замыслы его, и в спину оробевшего убить,
Смогла то слово лести проронить.
Блаку́ра:
— О, подчинись мне милый путник,
Я знаю — ты ж тот ещё распутник!
Хоть учинил ты и расправу — безрассудный,
Но я сулю тебе процентик ссудный,
И станешь барствовать в денёк же судный,
И будешь править миром,
Большим и властным третьим Римом!
Начнёшь судить,
Царём же всех царей, всецело, быть!
Лукавство прочь,
Ведь я вознаградить тебя не прочь!
Тебе лишь нужно голову склонить,
Все распри наши позабыть,
Облобызать мои перста,
И знать почёт, и поклонения места,
Хоть и до них лежит и не одна верста,
Давай не будем портить кровью мы холста?
А Прометей согласья слов не выдал,
Он горько и сполна си обещания отведал,
В ответ на то уж слово молвил,
Меж тем аркан для шеи тихо вил.
Афина Дионису:
— Что-то будет!
Дионис Афине:
— Он мести не забудет!
Афина:
— Всё сделали мы для того,
Чтоб Бестия оставила его
В живых,
Чтоб пыл её притих!
Дионис смеясь:
— Го́ре-друзья уж мечутся,
Они от зла излечатся,
Могу пообещать –