Где обитают духи средь богов,
И заключить в сухие казематы,
В своих чертоги и палаты,
И возыметь её своим нутром,
Завоевать своим словцом.
Чтоб девушка и охала, стонала,
В своей любви к нему сгорала,
При вздохах воздуха ей не хватало.
Заполучить её и верность и покорность,
И утолить свою тем ревность.
II
Когда любезный город спит,
Когда отец дочурке не велит,
Выглядывать из окон и слушать серенады,
Преодолев сады, преграды,
Помпезно юностью звеня,
Красавцы арфами играя,
Всем сердцем получить желая,
От милых кроткий взгляд, платочек ли,
Иль лучшие награды,
Вельможа знатный и богатый,
Влюбился в дочерь полевую,
Но столь прекрасную, младую,
Что помрачился юношеский ум,
Почём не смог заснуть от тяжких дум.
Стремясь всем сердцем к поцелую,
Олег, один из старших сыновей богатого купца,
Из всех скупцов — первейшего скупца,
И променяв любовь отца,
На сладкий аромат свобод, вина,
Пустился вскачь под окнами гулять,
В деревне, всем соседям не давать
Уснуть от игрищ и прогулок,
Его казался голос так красив и звонок,
Что ясна девица рукою нежной косы заплела,
От взглядов страстных расцвела,
И вышла не сказав ни слова,
Под руки хороводы завела,
И заманила юношу в сады,
Уединенья и любви.
Пастушка скромная едва ли молвит слово,
Тревоги тень родительского гнева,
Нависла над влюбленными сурово.
Олег:
— Ты ль нимфа сих полей широких,
Ты ль рано утром поднимаешься с востока?
И согреваешь светом и улыбкой все травинки, капельки россы?
Пусть с пеною у рта так гневятся и матеря, отцы,
Но боги покровительствуют нам,
Амур, Юпитер восседает там,
Где правит нежность с красотой прекрасных дам.
Ольгерда:
— О, юноша, едва ли мы знакомы,
Я дам отпор любому,
Кто пожелает разлучить с тобой меня,
Пусть он накажет сам себя,
Накинется на свой же меч,
Аяксом будет, и забыт, останется без погребения и свеч,
Исчезнет в пропасти навек!
Пусть даже этот человек
Роднее мне, чем в колыбели материнской ласковый ночлег.
И знай, как навсегда, или вовек,
Лучистый озаряет свет
Восхода наш любви пробег.
Олег:
— Кинжалом я расчищу путь,
Его готов в любое сердце я воткнуть.
В того, кто разлучить задумает лучистый свет со тьмою,
Готов убить его, затмить иной судьбою,
Чем пиршеством его победы надо мною.
И злые языки прижжём каленой сталью,
Насытим мы глупцов язвительной печалью,
Слова все заберут они назад,
Низвергнув сущность адскую обратно в ад!
Пусть губит порча, хворь гнетёт,
Но ястреб зоркий свой полёт
Не прекратит, охотой ястреб занят,
Добычу птица в клочья рвёт,
И свежие ягнята, меж них трусливые зайчата -
Из острых лап, когтей — ничто не пропадёт!
Так я вцепился чувством острым в плоть, себя покуда не щадя,
Пред Богом я в ответе, не погублю я никогда любовь судя.
И после лета жаркого, прохладного осеннего дождя,
Я знаю, и убеждён я твёрдо — фундамент верности и чувству — заложил не зря.
Судьба счастливца — жизнь Фортуны сына,
Отрывшего среди костей кувшины золота и серебра -
Моя судьба — судьба похмельца опьяневшего с вина.
А ты моё вино, для юноши отрада,
Для уст моих твой аромат и вкус услада,
Чужой же поцелуй для них, как страшная отрава,
Скажи, любимая, ты страсти этой рада?
Ольгерда:
— Я рада, когда взимаешь ты иную плату,
С пленённого тобою сердца,
Имеешь ты и мудрость старца.
И кровь кипит, как лава,
Страстей поток бурлит, как воды у Буяна,
Но, я скажу тебе, я безразлична к злату.
И не желаю я ни яркого наряда,
Ни царскую широкую палату.
Желаю я лишь одного,
Как понаписанному в книге, было б суждено
С тобою слиться в ласках и объятьях,
Из роз, цветов и травок полевых иметь лишь платья.
И мчаться легонько, босиком,
Сбивая капельки росы носком,
Ловить стрекоз и бабочек умело налету,
По полю вечному, душистому яру,
Среди берёз и лип,
Среди олив и слив,
Сосновому бору -
Промчаться на коне верхом,