Спокойствие быстро восстановилось. В тот же день было разрешено похоронить тела, лежавшие на Красной площади с первого дня резни. Верные слуги своих хозяев, сложивших здесь головы в дни бунта, побрели туда искать своих. Обмыли останки, понесли в Никольскую церковь, где их отпевали и хоронили. Уцелевшие бояре остались невредимы, и никто их не искал. Бунт опился крови. Трое младших братьев царицы Натальи, дяди царевичей Петра и Ивана выбрались из Кремля, в крестьянском платье. Отца царицы отвели в Чудов монастырь на Бору и постригли в монахи и, уже как старца Киприана, отправили в обитель за 400 верст к северу от Москвы.
К концу мая бунт свернулся, и выборные от стрельцов потребовали, чтобы царевичи правили вместе, Петр и Иван, в мире и дружбе. На том и крест им целовали. Наталью велели гнать с царского двора, а заместь ее новой правительницей при малолетках поставить Софью. Она, мол, одна во время бунта головы не потеряла и стрельцам была люба, за почтительность и рассудок холодный.
Хованскому – боярство, всем остальным – прощение. Такие были от бунтарей условия.
Софья со всем согласилась, Ивана с Петром венчали на царство, даже шапку Мономаха вторую справили. Однако сразу же после этого мудрая Софья царевичей вывезла в Коломенский терем, а оттуда кружным путем, через Воробьево в Троицкий монастырь под охрану братских мечей. Вскоре туда потянулись дворяне и их дружины. Кто там ее надоумил вспомнить опричные игры – загадка. Но дворянские дружины и полки иноземного боя встали под монастырскими холмами. А затем и окружили Москву плотным кольцом. Можно было звать Хованского для разговору. Пророческие слова царя Алексея, сказанные когда-то стрелецкому голове, про то, что все его называют дураком, оправдались. Хованский приехал к Софье. Там ему голову и срубили. Срубили стрелецкую голову с плеч воеводских и с плеч стрелецкой вольницы. Бунт был подавлен. Задача посадить на трон вместе с Иваном Петра была выполнена прекрасно и в стиле дьяка Гуляя, тонко. Настолько тонко, что Лефорт был допущен к целованию рук обоих царей, сидящих на одном троне, за заслуги перед царским домом.
Глава 6
Потешные потешки
Только глупцы могут быть непоколебимы в своей уверенности.
Иван правил, а худосочный Петр, длинный, тощий и с маленькой головой на несуразном теле жил с матерью в основном в селах Преображенском и Измайлове, где испокон веку, еще от отца его Алексея Тишайшего и деда Михаила стояли рейтары, оставшиеся им в наследство аж со Смутных времен. Полки эти носили имена командиров своих, первых полковников Измайлова да Семенова, да в память о том, что командовал ими когда-то Преображенский опричный приказ, главный из них носил название Преображенского. По ним же и села, где жили рейтары, прозывались Преображенским, Семеновским и Измайловским. Вот там под защитой полков иноземного боя и проживала отныне опальная царица Наталья с сыном Петром. В Кремле появлялся царь-соправитель только на церемониях царских и патриарших. Обучение давалось юному государю с трудом. Он вообще был малосилен и слаб, от груди его оторвали аж двух с половиной лет, а молокососом он так и остался до самой юности. Сопливым, прыщавым и долговязым. Стрелецкий бунт на него повлиял в худшую строну, и так не сильно пышущий здоровьем государь, стал еще страдать падучей и приступами неизвестной болезни, когда закатывались глаза, и почти пропадало дыхание. После падучей у него начинались еще более страшные приступы необузданной ярости и дикости. Еще год спустя после бунта, он мучил азбуку, пытаясь, нахмурив брови, понять, как скачут эти картинки под названием буквицы, что из них слова складываются. Хорошо у него получалось только одно: бить в барабан и тонким ломким голосом командовать солдатами, которые разве что от смеху не покатывались от его приказов. Еще дозволялось ему играть в деревянных коней и в потешные пушки. Однако вскорости и рейтарам надоела вся эта круговерть и тогда Софья выделила своему сводному братцу кучу таких как он малолетних оболтусов, из дворянских родов и всякой другой братии, для составления им себе потешного войска, дабы было ему кем в войны играть. Еще там же в Измайловской слободе нашли старую лодью и, подлатав ее, спустили на пруд, для развлечения неугомонного дитяти.
Сама же Софья правила по царски, стараясь привести Русь хотя бы к тому плетню, от которого она ушла еще при последних Рюриковичах, до Смуты. Первым делом властная управительница скрутила в бараний рог сторонников старого благочестия. Тех, кто хотел государство обротать в старые веры и обряды.