Где-то за рекой.
Марья проснулась от трех вещей: первое - дикий ор птиц за стенками палатки. Это надо быть оголтелым романтиком, чтобы обозвать ЭТО щебетом. Второе - жара, как будто она спит на русской печке, и третье - тяжесть от придавившего ее горячего же бревна. Женщина приоткрыла глаза и огляделась. В палатке было серо, а жар исходил от Кианга, под боком которого она угнездилась. Роль горячего бревна исполняла рука все того же Кианга. Она вдыхала запах мужского тела, естественный запах тела, без примеси каких либо парфюмов и он ей нравился! Нужно сказать, запахи играли в жизни Марьи очень важную роль. Бывало, она не могла находиться рядом с человеком, или в помещении, казалось бы пахнущих модным, или приятным, для других ароматом. А уж сладкие духи, которыми ингда обливались женщины вызывали форменную остановку дыхания. Марья очень осторожно отползла от спящего мужчины, размышляя, чтобы сказал дедушка Фрейд по поводу ее ночного дрейфа. Сказал бы, что запала на сильного мужика! Хотя ведь никогда не любила качков... Вот где ты, дорогая, качка видела? Это тебе не надутые и обожранные всякой химией уроды со страниц нэта! Тут совершенно натуральные мышцы, заработанные маханием кувалдометром по наковальне и тренировками, ну и матушка природа постаралась конечно. Так что, Марья, держи себя в руках наяву, и особенно во сне! И на холод нечего сворачивать, температура в палатке очень даже комфортная. Ну, да ладно, хватит угрызаться, ты слова не нарушала! Ни к кому не приставала, а целомудренно, можно сказать, поспала под бочком. Всего-то!
Кианг проснулся от вкусного запаха каши и мяса, расползающегося от стоящего в углу пустой палатки котелка. Мужчина выбрался наружу, потянулся, посмотрев на высокие серые облака. Сегодня солнца не было, но и дождя вроде тоже не намечалось. Для пешего похода это гораздо удобней вчерашней жары. Марья поднырнула под ветки ивы и поставила второй котелок с водой на траву.
- С утречком тебя! - тихо, но жизнерадостно поздоровалась она. В смеющихся глазах женщины не было и намека на смущение, а в движениях скованности. Кузнец засомневался, уж не приснилось ли ему, что ночью он обнимал женское тело...
- Мне надо полотенца разварить, - пояснила женщина, делая вид, что не заметила пытливого взгляда. Постаралась переключить внимание спутника с себя, любимой, на что-то более интересное. - Хочешь посмотреть? - она поставила котелок прямо под древом. Естественно, Кианг хотел! Словосочетание – «разварить полотенца» для него было внове.
- Да, роскоши не наблюдается, так, малый летний набор туриста, - прокомментировала женщина, рассматривая вытряхнутые из рюкзака вещи.
- Почему летний и кто такие туриста? - уточнил Кианг, уже зная, что, если не спросить напрямую, объяснения не последует, так как для ходоков это было что-то очевидное.
- Летний, потому что в комплекте нет спальников... э-э-э, спальных мешков, а туристы - это люди... - и тут Марья поняла, что объяснить суть такого понятного нам слова будет весьма непросто. - Понимаешь, у нас очень большие города, просто огромные, а большинство земель распахано или это пастбища, а дикой природы не так и много. Люди по лесам и горам ходят, пешком по тропам, и несут на плечах свои пожитки. Вот они туристы.
- Как мы сейчас? - уточнил китаец.
- Ну да, только мы вынуждено, а они по желанию, еще и деньги за это платят. Знаешь, вот за такую поездку, как наша, в фургонах по таким вот местам красивым, да еще и с удобствами - большие деньги платили бы!
- Они сумасшедшие? - сделал неожиданный вывод Кианг.
- Нет, - покачала головой Марья, выкладывая рядком не особо обширный ассортимент рюкзака. - Ты к этому привык и не замечаешь. Мы же оценили, какой тут чистый воздух, чистые продукты, без удобрений и генных... а ладно. Тут в реке вода, которую можно пить, в которой можно ловить рыбу и не отравиться, поужинав пойманным. Да если тут открыть маршрут, можно очень хорошо заработать, - женщина посмотрела на изумленно недоверчивое лицо кузнеца и грустно улыбнулась. - За прогресс приходится платить очень дорого, особенно если бездумно гадить вокруг себя... О, вода закипела! - Марья взяла плотный пестрый кубик размером с кулак ребенка. В котором смешались цвета светлой зелени, желтый и красные с розовым вкрапления. Женщина поддела кончиком ножа блестящую прозрачную пленку, быстро содрала и бросила освобожденный комок в воду. плекнка полетела тудаже. Он сначала опустился на дно, а потом стремительно разбух, и через несколько секунд из котелка горбом вылез ворох ткани.
Марья, подхватив ткань за краешек, потянула, выкрутила и встряхнула, расправляя большой светло-зелёный тонкий кусок ткани, по краю которого вился узкий рисунок из листьев и мелких цветов, а в углу, живой и объемный, распускался цветок лотоса.
- О, какие нам изыски достались! Точно туристический комплект, салфетки на голову приспособим, как платки. Простыней можно укрываться, можно использовать ее, как полотенце или как парео.
- Как пар... Что?
- Парео - это такое пляжное одеяние, можно юбку сделать, можно на плечи набросить, чтобы на солнце не сгореть. Принеси, пожалуйста, еще воды.
Очень скоро на ветках сушилось шесть комплектов, два зеленых, но с разными рисунками, желтый и синий, малиновый и алый.
- Пошли, поедим, а потом девочек разбудим, и я им кашки поставлю свежей, - предложила Марья, отвлекая китайца от рассматривания красоты, развешенной на ветках. - Пусть еще поспят, ведь точно болтали же до полночи.
Кианг ел кашу, и лицо его было задумчивым и слегка недоуменным.
- На вкус и запах ЭТО гречневая каша с мясом, но... - он красноречиво поднял ложку, и из нее потекла густая струйка.
- Звиняй, с водой я промахнулась, оно должно быть густым. Но в остальном, - хмыкнула Марья. – Если гречку сначала немного сварить, потом высушить, смолоть в муку, потом спрессовать, а потом опять сварить уже окончательно, то узнать изначальное сырье сложновато! С мясом то же самое...
Кианг глотал, ибо жевать там было нечего, свою порцию, помешивая варево ложкой.
- У нас дома, для многих, такая еда была бы счастьем, - сказал он тихо, потом поинтересовался: - На несколько дней хватит еды?
- С головой хватит. В трехместных палатках и все остальное на троих рассчитано, ну в нашем случае всего на шестерых, при чем на недельный маршрут, - начала объяснять Марья. - Сейчас я сварила три порции, а в пенале...
- Почему три порции?
- Кианг, ты на себя в зеркало смотрел? - Марья улыбнулась. - Три потому, что тебя надо хорошо кормить, чтобы ты нормально функционировал! - Кианг почему-то надулся, но женщина, не обратила внимания на его реакцию. Взяла в руки прозрачный бокс, разделенный на три части, и стала объяснять: - Вчера Эни чай из пенала доставала, ты видел, так же точно хранится вся еда. Квадратные трубочки - это каши, треугольные - мясо, круглые - напитки. По двадцать порций в каждой. Еще вот соль есть отдельно, и смесь перцев, остальные специи зажали.
- Куда зажали? - Кианг начал заинтересованно разглядывать трубочки.
- Зажали, то есть не дали, сленг это, - пояснила Марья. - Что пить будем?
- А что можно?
- Чай зеленый или черный, кофе черный и со сливками, а еще какао… Синий это химическая очистка воды, хоть в болтную кинь, пошипит станет белой и можно пить не опасаясь отравиться, - она поморщилась. - но не особо вкусно. Это мягко говоря.
- Зачем? Ручьев по дороге много было...
- Это здесь и сейчас, а если бы воду пришлось брать из реки? - она кивнула туда где за кустами шумела речка. Кианг вспомнил мутный поток с корягами, ветками и прочим мусором. Кивнул соглашаясь с необходимостью и полезностью очистки. вернулся к изучению содержимого рюкзака.
-А в этом что? - указал пальцем на толстенький цилиндр в ладонь высотой.