- О! Какой высокий стиль... - хозяин, прислушался к чему-то далекому. Потом опять сфокусировал взгляд на сидящей перед ним женщине и неожиданно выдал: - Кабы я знал, как тебя сюда занесло! Вот меньше всего ждал... И не надо меня на стену вешать, мне и так хорошо!
- Ха! Это что, меня уже и в гости пригласить нельзя?! - Марья выдвинула подбородок вперед и уперла руки в бока, хотя из-за подлокотников кресла это было не слишком удобно. - Так не больно было надо! - она попыталась подняться, но предательское кресло от толчка поехало назад вместе с пассажиркой.
- Хорошо, что той длинной ложки нет, - хозяин вдруг расхохотался. – Ну, вот как ты по моим рукам попадаешь?!
- Ну-у, большой опыт, наверное…- Марья опять подъехала поближе к столу, пожав плечами, пояснила: - Я специально не целюсь, кто лапы тянет - тому и тыдыць!
- Но меня же не должно быть видно! - возмутился мужик.
- Краем глаза что-то видно, - выдала секрет Марья. - И вообще, почему ребятам по рукам можно, а тебя нельзя? Подожди, пока тебе тарелку поставят, а не воруй и не получишь!
- Тарелка - это хорошо, но не интересно! И попроси вашу повариху не ставить тарелку для меня на пол, я не домовой и не ваша рыжая машина.
- На пол? Хм... скажу, конечно, - Марья вскинула бровь. - Разговор у нас странный... Извини, но как к тебе обращаться? На Деда ты внешне не тянешь. –
Облик мужчины, сидящего напротив, вдруг потек, изменяясь, и через пару секунд перед Марьей сидел благообразный старец с бородой до пояса.
- Ничого так, вылитый Гендальф, - женщина покивала, аккуратно сцедила зевок в ладонь. - Бородатых не люблю, целоваться неприятно... - посмотрела на обиженное лицо собеседника и прищурилась. - Слушай, хозяин ласковый, это на местных ты так можешь впечатление производить, а мы к спецэффектам привычные. Если вопросов нет, то я пойду, у меня там любимый мужчина по камышам шарится - дайвер начинающий, однако.
Она вопросительно посмотрела на хозяина кабинета, уже опять пребывающего в ипостаси мечты опытной женщины.
- Дым, - хмуро выдал мужик.
- Где? - Марья начала принюхиваться.
- Меня зовут Дым..
- А-а-а! Отличное имя, главное короткое, а то в наших фентезюшках, как демиург, так имечко-о, не то что язык, глаза в узел завязываются при прочтении, - искренне обрадовалась Марья.
- Это аббревиатура первых трех имен, - очень ласково сообщил Дым. - Могу и полный вариант предоставить.
- Полный - в письменном виде, пожалуйста! - тут же отперлась Марья. - Мы почитаем вечером, у костра. Так я пойду?
- И вопросы задавать не будешь? - как змей-искуситель, поинтересовался хозяин, и даже зрачки у него на миг стали вертикальными. Или просто почудилось?
- А можно? - Марья чуть не потерла лапки в предвкушении.
- Один можно...
- Тю, из-за одного вопроса... - разочарованно фыркнула женщина. - ТРИ!
- Ты видишь на мне что-то золотого цвета?
- Я серебро предпочитаю, - ляпнула она, а потом поняла, как это двусмысленно звучит, учитывая цвет волос хозяина. Тот прищурился, но потом махнул рукой, мол, фиг с тобой.
- Что у вас случилось, Дым? - спросила Марья. - Уж очень вид у вас усталый...
- Это вопрос? И мы опять на вы?
- Вопрос, и как вроде тыкать демиургу не того, этого... - смутилась женщина.
- Парадокс! Лупить по рукам ложкой. Больно! Это того! А тыкать в разговоре - не этого... Так что не выпендривайся, - и замолчал. Марья продолжала смотреть вопросительно, и мужик, вздохнув, выдал: - Внучка моя родила. Двойню!
- Поздравляю, хотя тройню было бы еще веселей, - «посочувствовала» Марья.
- Да не дай все Боги!!! Мы и с двоими не знаем, что делать! Да еще у таких молодых родителей! Их еще самих в сдерживающем коконе нужно содержать!
- О! А зятек, это не тот парнишка, что ящерок курировал? - высказала догадку Марья.
- Ну да, а моя, бестолочь безмозглая, отомстить решила, чтобы не лез! Вектор перепутала, коэффициент завысила, и получилось то, что получилось!
- А от ненависти до любви, как водится…
- Миры забросили, детей нарожали, вот не успели бы… Эх молодежь…
- Значит, наши ребятки таки правильно смоделировали ситуацию, - даже удивилась такому стопроцентному попаданию Марья.
- Догадливые слишком…
- Двойня... это серьезно, девочке одной трудно будет…- посочувствовала Марья.
- Одной вообще никак. Они оба теперь в детях, ближайшие 50 лет точно, только в них...- лицо собеседника стало уж вовсе печальным. - Теперь и тот, и этот проекты официально на мне, но в тех же рамках, что и раньше.
- Слушайте, а зачем нас с ящерками именно в этом мире лбами столкнули?
- Чего непонятного? Вы ж сами додумались. Тут нейтральная территория, и этому миру перепадет «печенек» от контакта двух более развитых миров.
- Где-то читала, что если в более отсталый мир внести знания из вне, то науку в этом мире ждет стагнация. Мир превратиться в лучшем случае в сырьевой придаток более развитых.
- Я тут что, для мебели сижу? Уж пригляжу за всеми… И все! Три вопроса уже давно закончились! А твой мужик уже из воды лезет.
Марья согласно кивнула и встала.
- Слушай, а как имя звучит, что на Ы начинается?! - ответом ей был довольный смешок.
Проснувшись, пару минут катала на языке имена - Ыртых, Ытрых, Ыкрых... Но как только она увидела своего мужчину, замёрзшего до синих пупырышек, ей резко стало не до проблем демиургов. Гораздо важней было растереть восторженно счастливого Кианга. И согреть древним, как мир, способом, а уж потом выяснить, куда подевалась пресловутая терморегуляция.
Вернулись они довольные, хотя уставшие и голодные, но так как время близилось к ужину, над лагерем витали вкусные ароматы. Первый сюрприз ожидал парочку в их домашнем фургоне. Сундуки-кровати оказались сдвинуты и повернуты прямо под заднюю стенку. Комод стоял справа, а на нем красовалась настольная лампа. В ней, заменяя керосин, лежал осветительный шарик ящерок, и чтобы замаскировать сие безобразие, на абажур был накинут кружевной лоскут. Ситцевая занавеска, в радостный желтый цветочек, сменилась шелковой цвета молодой зелени. Довершало ансамбль спальни большое двуспальное одеяло, из желтых и зеленых квадратов и треугольников.
- Ой, печворк! - восхитилась Марья.
- А, по-моему, просто лоскутное одеяло, - пожал плечами Кианг. - Но очень красивое, - он открыл ящик комода, из которого кокетливо свисал уголок его рубахи и улыбнулся: - Ага, мои вещи, сестренка Ю постаралась... А вы, как я заметил, любите давать самым простым вещам самые заковыристые названия.
Но развить обсуждение темы не удалось. С улицы раздался женский крик, и если сначала в нем слышался ужас, то потом... Когда-то давно Марья видела старинную электрическую будку, на двери которой была изображена молния, и веселый череп скалился над надписью 'Не лезь - убью!' Вот именно смысл этой надписи и выражал женский крик. Когда Кианг и Марья добежали до кухонного фургона, там уже присутствовал весь личный состав цирка. А черная повариха стояла спиной к посудному шкафу, расставив руки и изображая из себя противопехотное заграждение. Она уже не кричала, а только повторяла как заведенная.
- Не дам, не дам, не дам... - и только молодой муж сумел подойти и обнять явно потрясенную Таню. Когда все же сумели открыть злополучный шкаф, легкое потрясение испытали все. Шкаф буквально ломился от залитого в пластиковые упаковки, тончайшего фарфора. Больше всего впечатляла супница изящной формы, молочно-белая, с тонким рисунком цвета фуксии. Литров на пять.
- Да-а-а-а, - протянула Марья. - Дым оторвался по-полной...
- Дым?! - хорошо спетым хором вопросили ходоки, но смотрели при этом почему-то на Кианга, тот лишь пожал плечами. Мол, не был, не знаю, не видел и никакого участия не принимал.
- Что я на стол поставлю?! - все еще истерично спросила Таня, а потом шепотом добавила: - Если из этого что-то разобьется, я не переживу!
- Ну, если я прав, то этого бояться не стоит. - Гари взял нож и вспорол упаковку на стопке блюдец. Вынул одно, провел пальцем по внутренней поверхности, изображающей открытый цветок, и вдруг резко ударил им о край стола. Таня взвизгнула, Зара охнула, все остальные замерли. Блюдце с мелодичным звоном отскочило, упало на пол и, вихляясь, покатилось по «травке». Абсолютно целое.