- Док, извините, не знаю вашего имени, представиться вы не удосужились. Благодарю вас за то, что приехали мне помочь, и приношу свои извинения за напрасное беспокойство, - Робин спокойно и уверенно смотрел на изумленно обернувшегося мужчину. - Мне была оказана своевременная и очень квалифицированная помощь, - док хотел что-то сказать, но его остановили жестким взглядом. - Чтобы вы об этом не думали. Естественно, затраченное вами время будет соответственно оплачено, - и не давая ошеломленному врачу опомниться, попросил: - Вы не могли бы оставить нас с миссис Прайс на несколько минут?
- Да, конечно, - пробормотал доктор, быстро собрал инструменты, подхватил саквояж, изумленно замер увидев лежащую на постели книгу, резко развернулся и вышел из фургона. Этому суровому и даже властному мужчине, полулежащему на кровати, он не стал бы хамить ни в коем случае...
- Миссис Прайс, - Робин обратился к женщине официальным тоном. - На данный момент у меня нет наличных денег, так как я не рассчитывал на визит врача. Не могли бы вы заплатить необходимую сумму? Как только наш казначей вернется, мы тут же вернем вам долг.
- Но, Робин, вы даже не дали себя осмотреть... - женщина была сильно расстроена не только этим фактом, но и хамским поведением врача, чего она никак не ожидала от всегда корректного, хотя и высокомерного, джентльмена.
- Миссис Флора, я неоднократно вас убеждал, что доктор Ло оказал мне необходимую помощь. Что он опытный дипломированный врач, но вы не пожелали меня услышать, - мужчина смотрел отстранено. - Вы даже не приняли во внимание отсутсвия у меня лихорадки и жара, а это показатель моего хорошего самочувствия и качества оказанной мне медицинской помощи!
Женщина опустила голову, тихо извинившись, и вышла.
Робин смотрел в пустой дверной проем и думал, что хозяйка сыроварни поразила его с точностью и силой упавшего на голову кирпича. Ее мальчишки, младшие, заглядывающие в глаза с восторгом и надеждой. Старший, которому шел уже девятый год, он-то хорошо помнил отца, и потому глядел букой. Всех троих хотелось обнять и защитить. Верней, четверых, их маму как раз хотелось обнимать больше всех.
ГЛАВА 9
Набитый кухонный фургон увозил цирковых на пикник. Народ с чадами и домочадцами устраивался, как мог. Шен и Фен для экономии места занырнули в сундук, который тут же закрыл Оле и вместе с Сашкой и Дени уселся на него сверху. В сундуке возмущенно побулькали, а потом изнутри донесся осторожный стук. Стучать громко и возмущенно явно побоялись. Ибо умные машины они такие - стукнешь не вовремя или не там и вместо снятия грима получишь бритую налысо голову. А если лысость для тебя не проблема, то выкрашенную в интересный цвет морду лица. Похихикав, сундук открыли, но рванувшихся наружу ребят остановила жесткая команда «фу»! Окаменели не только ящерки, но и забившийся под лавку Булька. Ник сурово смерил взглядом обтекающих, в прямом смысле, чешуйчатых, чинно сидящих на лавочке клоуна и Кианга. Потом выразительно постучал себя по лбу, обращаясь к невинно стоящей в сторонке троице:
- Оле, вот мне интересно, какой таракан сейчас рулит твоей крышей?! Что вы на это, - он указал пальцем на агрегат, - усаживаетесь?
- С-а-а!! Мы его выключили! - радостно отрапортовали двое из сундука, ловя кинутое им полотенце. Ник хмыкнул и ничего не сказал в ответ, только проследил, как в помоечную половину заходит Зара с танцовщицей, и ушел в кухню. Там, боком к столу, заняв положенный ему по должности стул, сидел Федор Артемьевич. Ему было явно неудобно, но совать ноги под стол и чувствовать на своих коленях горячее дыхание Потапыча, не хотелось. Медведь, конечно, знаком буквально с младенчества, но бережёного, как всем известно…
Медведь возился, время от времени поворачиваясь и толкая стол. Ему было плевать на укоризненное ворчание Якова. «Травка» так приятно перебирала его шерсть, что упускать такое удовольствие из-за каких-то условностей Потапыч не собирался.
Чернокожее семейство сидело на полу на свернутых одеялах. Еще с вечера Марья предупредила, что никаких столов и скамеек на природе не предусмотрено, и на чем сидеть во время отдыха и обеда - личное дело каждого. Народ внял и дружно озаботился. Глядя на эту утряску и усушку, Сашка с Дени полезли на крышу фургона, вслед за ними потянулись ящерки, метнувшись по стене и мазнув хвостами по волосам Марьи, усевшейся свесив ноги из двери помоечной. На пороге кухонной двери уже сидели Эни и Ю, а надутая Стаси, ей места в дверях не хватило, заявила, что вообще поедет на любимом Полоске. Ло, убедившись, что все уместились, уселись и никто не забыт, отправился составлять компанию Джонатану, уже разбиравшему вожжи.
- Ло! - высунулась ему в след Марья. - А там хоть деревья есть? Будет к чему тент привязать? Денек-то солнечный намечается.
- Ну, ты спросила! И главное вовремя! - Ло повернулся к старшему сынишке миссис Флоры, который с большим интересом следил за погрузкой. Хмурый паренек, наблюдая, как цирковые со смехом и подначками устраиваются внутри, и сам стал посмеиваться, правда, изо всех сил пытаясь сохранить серьезное лицо. Услышав вопрос, замотал головой и сообщил только о наличии кустов. Ло округлил глаза, представив, что сейчас завхоз предложит взять еще один фургон, и загрузка пойдет по второму, более расширенному кругу, закричал «трогай» и запрыгнул на козлы.
- Вай-мей! - рассмеялась Зара, осматривая живую иллюстрацию к поговорке о тесноте и дружбе. - Вот так нормальные циркачи и живут, а не по трое в одном фургоне! Как баре!
- А зачем? Если фургонов вдосталь? - вернул ей улыбку Оле. - Да и не так уж и тесно.
- Ага, то-то молодежь на крышу рванула!
- Так оттуда вид открывается хороший...
Вид, и правда, был неплохой. Рядом с фургоном на невысокой лошадке повышенной лохматости и какого-то неопределённого цвета ехал старший сын миссис Флоры. Рослый пацаненок девяти лет отроду. Невс и хозяйская собака, по имени Флай, выписывали в траве почти правильные синусоиды. Гоняя кого-то невидимого, но явно шустрого. Трепетная любовь к Невсу объяснилась довольно просто. Получив приказ не выводить из себя хозяйскую собаку, рыжий вел себя вроде бы примерно. НО использовать запахи ему никто не запрещал! Вот этим вредная скотина и воспользовалась, мотивировав свои «шалости» исследованием реакций самок из отряда псовых на ферромоны. Теперь эта самая самка воспринимала Невса как достаточно взрослого, но весьма неразумного щенка. За которым глаз да глаз нужен. А бедный Невс уже имел запрет на любые воздействия и вынужден был терпеть опеку. Хотя он очень быстро перестал ею тяготиться и виртуозно подбивал опекуншу на поведение, совсем не подобающее почтенной даме.
Собака, нужно сказать, была весьма интересной: то, что основой гибрида были аусси, ясно говорила расцветка, строение тела и висячие мягкие ушки. От кого из предков ей досталась бородатая морда и выше среднего по породе, хозяйка сказать не могла. Еще когда Стаси тщательно вычесала Флай, шерсть под брюхом завилась крупными кольцами.
Ходоки, все в той или иной мере собачники, очень удивлялись совершенно независимому поведению собаки. Она не проявляла особой привязанности ни к хозяйке поместья, ни к ее детям, хотя за старшим пацаненком Флай иногда ходила следом. При этом была доброй и общительной. По словам хозяйки, собака принадлежала ее мужу и после смерти хозяина ни к кому больше не привязалась настолько сильно. Она к тому же была взрослой и, к превеликому сожалению, уже год не приносила щенков. Ло, обследовав четвероногую даму, обнаружил вялотекущий воспалительный процесс. Видать, полежала девушка на холодной земле, да и подстудилась, возраст-то уже солидный. Восемь лет как- никак. Хотя ни дисплазии суставов, ни ухудшения зрения, ни потери зубов обнаружено не было. Собака активно «паслась» в прерии, проходя гомеопатический курс самолечения. Выданные в помощь травам антибиотики должны были быстро привести Цветочек в норму. А пока сладкая парочка унеслась куда-то вперед, перевалила вершину холма, исчезнув с глаз.
Грохот на крыше заставил сидящих в отсеке для мойки вскинуть головы вверх, как будто сквозь потолок можно было рассмотреть происходящее. Марья, наоборот, вывесилась наружу, попытавшись что-то разглядеть на крыше. Оле схватил влажное полотенце, брошенное ящерками, и быстро смахнул развесистую и какую-то даже пушистую паутину, завесившую весь угол. Скомкал грязной полотенце, бросив его в угол, под скамейку, флегматичный бульдожка только глаза скосил, не меняя позы. Оле вчера был дежурным по 'помоечной', и заметь завхоз это безобразие в углу, ох и получил бы он помойку шеи и окрестностей! Вот не было ее вчера! Не было! Наверху весело протопали в сторону кухни, а потом опять, проскакали назад, вдоль всего фургона.