- Показывай. В полный размер...
Кот поежился, но приказ выполнил, и на столе появилось изображение окровавленного тела девушки. Столь реалистичное, что мужчины дернулись, а с лица Марьи исчез даже намек на веселье.
- А если бы на ее месте оказалась я? – Эни вскрикнула. – Ты бы тоже говорил о конвенции?
- С твоей подготовкой это нонсенс! - отмахнулся дядюшка.
- О тряпке с эфиром, и ударе по голове ты уже благополучно забыл?
- Это был для тебя ценный опыт, и больше на такое не купишься!
Ник в данный момент являл собой яркий пример человека, который в споре не воспринимает доводов визави. Он слышит только то, что укладывается в его систему доказательств, а если не укладывается- притянем за уши.
Изображение на столе, мигнув, погасло, и в тот же момент дверь открылась, и на пороге появился Желчь. Но он не стал входить в помещение, а остановился, прислонившись плечом к притолоке. Ник, сидевший спиной к двери, появления индейца не заметил, а остальные никак не отреагировали.
- Чтобы ни сделал этот человек, - между тем продолжал Ник. - Лонгвей, как врач, не имел права подвергать его пытке, закончившейся смертью! - лицо профессора пылало праведным гневом. - Его должны были судить и лечить. Этот человек был болен, а с ним поступили бесчеловечно.
- Ага, почему-то эти «больные» с удовольствием мучают других, а как их коснется, так их не трожь ... - фыркнула Марья.
- К тому же, этот был жив, когда его забирали индейцы, - сообщил Гари. - Я сам видел.
- А отек Квинке, как аллергическая реакция на муравьиную кислоту?! - в голосе Ника было какое-то нездоровое торжество. - Мне этот, Ветер, кажется, сказал, что пленный перестал дышать!
Лицо у Ло стало совершенно деревянным и побледнело, а Ник явно чувствовал себя победителем. И если бы не работа генератора, мешающего ходокам слышать эмоции, то огребли бы они по полной. Сквозь все щиты.
- Трудно дышать, когда на горле затягивается кожаный ремень, - голос, раздавшийся за спиной, заставил Ника подпрыгнуть и резко обернуться. Желчь вошел-таки в комнату, закрыл за собой дверь и сел на освобожденное Дени место. - Его повесили.
- Но суда не было! - по инерции возмутился Ник, забыв, видать, о должности этого кряжистого индейца.
- Был. В Пирре его приговорили заочно, за убийство молодой женщины, - лицо Желчи было жестким. - Может, хочешь поехать в Пирр и рассказать ее родителям, мужу и маленькой дочери, что мразь нужно было лечить? Я бы его повесил только за то, что он сделал здесь. Одержимый злым духом, идущий тропой Черного Бизона, не должен жить, - вождь сощурил глаза. - Уходи, белый человек, я не буду при тебе говорить.
После ухода Ника, народ помолчал и начал расползаться. Истечение сотрудников с неприятного мероприятия возглавил Невс. А кто-то сомневался? Кот стек в открытое окно, как его и не было. Потом, спросив взглядом разрешения у Ло, ушли Эни и Дени. Плечом к плечу, и даже в дверном проеме ухитрившись не разомкнуть «строй». Марья, было, качнулась встать следом, но, получив на голову очередную порцию пыли (ее что, на шкаф лопатами загружали?), отшатнулась назад. Это ящерки тоже решили убраться и заодно обставить свою эвакуацию как можно красочней. Шен вытянулся, прижав гребни к спине, передними конечностями зацепившись за край стола. Задние остались на краю шкафа, при этом его тело уплощилось. Фен, использовав тело брата как горку, съехала по нему на пузе и, не снижая скорости, изогнувшись, вылетела в окно. Шен, мгновенно сократившись до обычного размера и вида, рванул туда же, только чешуйчатый хвост мелькнул. На раздавшийся снизу звучный шлепок народ поморщился.
- Смертельный номер, исполнялся впервые... - прокомментировал Оле, мрачно глядя на шкаф. Генуборку делать не хотелось, но придется. А если туда кусок «травки» положить? От голода она явно не загнется! Все остальные делали вид, что такие представления им каждый день показывают. Желчь же вид имел хитроватый, и казалось, что вот сейчас воскликнет бессмертное: «Не верю!».
- Разрешите вас покинуть, - Марья таки встала и, кивнув присутствующим, пошла разыскивать стажеров. Сонк тоже с удовольствием слинял бы, он очень неуютно чувствовал себя рядом с этим индейцам. Но остался сидеть, стараясь прикинуться рисунком на стареньких обоях.
Марья, пройдя вдоль фургона, остановилась. Она просто ненавидела это время суток, когда свет уже почти ушел, но темнота ночи еще не наступила. Вокруг царила серость, съедая краски, скрадывая очертания и расстояние. Брр-р, мерзость.
- Невс, - тихонько позвала женщина.
- Мр-ря? - кот уплотнился из серости, даже его апельсиновая шкурка вылиняла до чего-то невнятного.
- Где ребята? - Марья присела и почесала кота под шеей. Тот задрал голову повыше и прижмурился. - Слушай, тебе и правда приятно, или просто отрабатываешь поведенческий стереотип?
- Нр-рау-вится... - Невс повернулся и потрусил за фургоны. Марья тут же пожалела, что не взяла у Оле бленду ночного визора. Ну, увидел бы Желчь тонкий ободок, подумал бы, что украшение... Но с другой стороны, нужно привыкать. Сейчас рейнджеры Желчи, вот ведь пришлось по вкусу словечко, увезли куда-то пленных бандитов. А дальше? Они мальчики глазастые, а в индейском лагере и не мальчики будут, так что девайсы придется прятать.
Дени и Эни сидели на камне, все также тесно прижавшись плечами. Молча. Марья коснулась их, прикидывая, рядом с кем из них сесть. Но ребята все также молча раздвинулись, освобождая место, и женщина села между ними, обняв обоих за плечи. Эни, тут же обмякнув, доверчиво прислонилась к женщине, а вот Дени так и остался напряженным. Теперь они молчали на троих. Серость сгустилась в ночь, небо, как иллюминацией, расцветилось крупными и даже немного пушистыми звездами. Даже свет луны не приглушал их яркость. Все трое закинули головы, глядя вверх, Дени повозился, вздохнул и тоже обмяк. У Марьи возникла стойкая ассоциация со старой кошкой, подобравшей чужих котят и теперь пытающейся их отогреть.
- Да, если бы горел свет, то звезд не было бы видно, - тихо проговорил Дени.
- В городе звезд не видно из-за светового загрязнения, от домов и реклам, - почти шепотом поддержала его Эни и добавила, уже соглашаясь: - А если бы стучал движок, то не было бы слышно ночи.
Говорить громко не хотелось. Хотелось слушать ночь. Это только городские дамочки могут писать о тишине лесной ночи. Нет в нормальном лесу ночью тишины! Пилят смычками сверчки, да как громко. Попискивает где-то мышка, не подозревая о близости великого охотника Невса. Хотя вряд ли он польстится на такую мелочевку, порция для него на ползуба. Ухает филин, рановато он сегодня, может, вчера была плохая охота, а голод - он не тетка. На фоне звезд мелькают быстрые росчерки действительно бесшумных летучих мышей.
- Дети часто слышат то, что не предназначено для них. Слышат и не понимают... - Эни вздохнула.
- ...и забывают... - тоже вздохнул Дени.
- А потом начинают изучать психологию и невербальные методы общения...
- ...и начинают понимать, почему мама не пускала их к «любящей» бабушке..
- ...и сама к ней не хотела ездить.
Посидели еще молча. Марья не задавала вопросов, ей совсем не хотелось еще раз убедиться в том, что тогда, в молодости, ей сказочно повезло. Но если дети захотят выговориться, то, конечно, выслушает... Захотели.
- Нам было тогда лет по восемь, - начала говорить Эни.
- Да ты че! По пять нам было! - не согласился с ней брат. - Это летом было, а осенью мы в школу пошли...
- Точно! Теперь-то мы понимаем, что бабуля делала. Она покупала Деньке здоровенную коробку с гаражом-конструктором, а мне самую дешевую и уродливую куклу.
- Мы собирали игрушку вместе и куклу пристраивали работать менеджером, - фыркнул Дени. - А у нее было очень злое лицо...
- ...у бабушки...
- Потом было купание...
- Денька плескался по часу с игрушками, а меня засовывали под душ на десять минут. А когда я начала возмущаться, она заявила, что это наша мать делает из нас извращенцев, купая вместе, - вздохнула Эни.