Сигналом к сбору зрителей стал стук запущенного генератора. Конечно, было еще совсем светло, и генератор запускался одним нажатием кнопки… Но! Товарищ Франц мог знать, что местный аналог запускается долго и муторно, а лишняя заинтересованность ни к чему. Да и среди индейцев хватает учившихся в стране бледнолицых, так что решили пусть стучит. Звук разносился далеко, и первых зрителей долго ждать не пришлось.
Чернокожие братья, на троих, работали униформой, указывая зрителям места посадки. Мальчишек и прочую мелочь усадили в «партер» на траве. Туда же уселись и молодые воины. Кстати, плетенные из лозы коврики с собой принесли все. На скамейки и барьер расселась женская часть зрителей. Причем места прямо напротив выхода на арену оформили лучшими стульями, образовывая «правительственную ложу». Первыми чинно уселись Уна и Лазурная Птица, с дочерью, рядом примостились новобрачная и сестренка Сломанного Ножа. Миссис Флора и миссис Кетрин сели рядышком на барьере, устроив младших на коленях, а старшего зажав между собой. Шер недовольно хмурился, ерзал и пытался вырваться. Пока его маме это не надоело, и она отпустила беспокойного отпрыска. Мальчишку пропустили вперед и усадили среди индейских сверстников. За спинами женщин выстроились мужчины. И если все выглядели оживленно, то Франц хмурился и как-то недоуменно поглядывал на жену. Иоки была довольна, и время от времени поглядывала через плечо, пряча улыбку.
Представление началось с появления на арене Федора. Мундир шталмейстера, расшитый золотыми галунами, и его цилиндр, тоже украшенный витым шнуром, вызвали взрыв зависти. Чувствовалось, что позже этот наряд подвергнется тщательному изучению. Объявленный парад алле открыла Стаси, ведя в поводу начищенного до блеска Полоску. Конь с расчесанной гривой и белоснежными фризами, закрывающими копыта, был на диво красив. Артисты выходили парами, замирая на мгновение в проеме «форганга» и расходились в стороны, выстраиваясь вдоль края арены. Под музыку старого, можно сказать древнего марша, из столь же древнего фильма «Цирк». Правда, в этом мире никогда не звучавшего до этого представления. Музыка гремела из граммофона так, что цирковые косились, даже вроде бы стереозвучание присутствовало. А Невс спокойно сидел у ног Джонатана и, зарабатывая косоглазие, рассматривал повязанный на шее бант. Клоуны все же вышли на арену, решив отыграть свои репризы, исключив анекдоты. Артисты выстроились по краю сцены и, неожиданно получив по связи команду «АП», дружно поклонились. И так же дружно пообещали рыжему «дрессировщику» много хорошего. Полоска по команде Стаси согнул переднюю ногу и тоже поклонился, сделав комплимент. Белая пушистая грива промела по арене.
Представление шло штатно, зрители реагировали живо и очень непосредственно. Вот Стаси, очень натурально завизжав, взлетела над ареной подвешенная за ногу, и индейцы дружно покосились на Черную Траву. Когда же девочка, раскрученная Сонком, стала менять позы, демонстрируя их красоту во вращении, дружно захлопали. Черный и белый силачи, играющие мускулами и тяжестями. Реприза клоунов с гигантской гирей, полетевшей в зрителей, вообще вызвала неожиданный фурор. Индейцы стали перебрасываться реквизитом и хохотать. Ни на что не похожие танцы Эни и Дени, задорные погонялки на одноколёсных машинах и, конечно, батуды! Зрители явно не ожидали увидеть на арене такое, особенно по сравнению с тем, другим цирком. Когда стемнело и включилось освещение с прожекторами, Ник тоже выложился по полной. Конечно, очень не хватало второго осветителя, чтобы брать выступающих в перекрестье лучей. Но не избалованный спецэффектами зритель и так был очарован. Меняющие цвет «крылья» Аи, танцующая с веером в кругу света сестренка Ю. Сверкающие чешуей стремительные тела ящерок. Две фигуры в мягких черных одеждах, оставляющих открытыми только глаза, наносящие удары и уходящие от них. Индейцы, настоящие воины, оценили по достоинству. Марья, играющая с мячом, как привязанным бегающим вокруг нее… А музыка! Чистейший звук, без малейших шорохов. Если бы не уверенность, что сразу после представления его разберут на запчасти, Невс и видеоряд организовал бы. Прямо на занавеси входа, радужными фракталами... Хотя индейцам и так хватило. Общее состояние зрительного зала можно было бы описать как прифигевше-изумленное. Дети сидели с открытыми ртами, да и молодые воины от них недалеко ушли. Последний поклон опять выстроившихся по краю арены артистов, минутная тишина и гром аплодисментов, криков, свиста и даже боевых кличей. Говорите, индейцы малоэмоциональный народ? Можете говорить и дальше…
Четверо вождей, прошедшие вслед за артистами во двор, остановились в сторонке. Один с понимающей улыбкой, трое изумленные. Люди, которые только что разливали вокруг искрометную силу, предстали совсем другими. Усталые лица, мокрые от пота костюмы... Марья, медленно скручивающая ленту, сегодня она отработала и с ней, и с мячом. Док, и сам еще не пришедший в норму после интенсивной «тренировки», осматривал запястье сестренки Ю. Даже Потапыч валялся на спине в открытой клетке, изображая морскую звезду…Из открытой «помоечной» доносился свист, шипение и плеск воды. Ящерки на пару сунулись в «сундук» с водой, который стал им заметно тесен, и хорошо, что сие действо из двора было не видно.
- У любой медали всегда две стороны, - улыбнулся, подходя к вождям, Джонатан. - И эту зрителям видеть ни к чему!
На сей раз обычно гостеприимные хозяева даже не попытались усадить гостей за стол с угощением. И вообще не особо замечали посторонних. Ящерок выгнали, и они улепетнули, умотавшись в полотенца, да и остальные мылись с завидной скоростью. Вожди высказали «одобрямс» увиденным представлением. Выдали предположение, что те, кто не захотел прийти сегодня, сильно расстроятся и попросят продолжения банкета. В ответ индейцев заверили, что артистам не в лом еще раз выступить, даже можно сказку показать. На Ника, выдавшего такой аванс, посмотрели со всех сторон весьма не радостно, и очень пожалели, что внутренняя связь недоступна.
Пока руководство обменивалось взаимными реверансами, Токей Ито краем глаза следил за входящими в помоечную. Слишком быстро циркачи выходили оттуда с чистыми, без следа грима, лицами. Движок выключать не стали, раз уже полвечера стучал, то пусть его, побалуемся ярким светом и дальше. И в этом свете лица выглядели слишком отмытыми. Вождь хорошо помнил, как смывали грим в том цирке, где они с отцом подвизались артистами. Времени и усилий это занимало куда больше, а такой вот чистоты не наблюдалось.
От этих людей не пахло перепревшим на одежде потом, они с сыном заметили это еще в первую встречу. Хотя тогда пахло приятными запахами парфюма, а теперь ничем посторонним, кроме трав. Почти каждый взрослый лакота носит на поясе сумочку, заполненную маленькими мешочками с душистыми травами. Белые люди не знают, что так индейцы носят свою память. Каждый запах душистой травы напоминает о значимом для человека событии. Стоит вдохнуть тот или другой запах и воспоминания льются то тоненьким ручейком, то полноводной рекой. Но это лакота. Желчь уже рассказал и о двух соседних мирах, в одном из которых живет народ ящеров, в другом ходоки. А может, есть и еще один мир, в котором живут духи лакота, а к нам сюда приходят только в гости? Все может быть… Но от знаний о другом мире интерес к устройству помоечной, как шутя называли помещение циркачи, меньше не становился. Однажды вождь даже попытался заглянуть за ткань, закрывающую дверной проем. Помешало рыжее нечто, упорно называемое людьми котом. Возникло на пороге и зашипело, сверкая голубоватыми клыками. Интересно, встреться они с Огитикой, как поведет себя волкодав? Вождь даже не представлял, как скоро он об этом узнает.
Индейцы ушли, а циркачи уселись ужинать, но съесть успели всего ничего, как, прокашлявшись, слово взял Майки. Обращался он почему-то лично к Марье. Сбивчиво и несколько косноязычно молодой сапожник стал извиняться за свою жену. Мол, дурной девушке от красы посуды мозги отшибло и похвастаться перед сестрами захотелось. «Девушка» щеголяла опухшими от слез глазками, распухшим носом и вздрагивающими губами, ясно говорящими о проведенной мужем разъяснительной работе.