Станислав Зайцев
«Куда угодно», или 140 ударов в минуту
Странные времена, странные нравы… На улицах распутица, в головах — тоже. Фонари горят. Но не для них. Чуждый мир мегаполиса стонал сотнями звуков — металлическим скрежетом, звонками мобильников — и, убаюкивая дельцов и бизнесменов этой сюитой, выталкивал из ритма металлической, мертвой жизни две одинокие фигурки, бредущие в обнимку.
— Может, к чертям все? — высокий парень, обнимающий за талию симпатичную девушку, обратил к спутнице свое лицо с двухдневной щетиной. — Может, уедем? Я не могу так больше. Меня задавил этот город…
Как будто бы в ответ на его слова раздался ужасный визг тормозов, а после воздух взорвался душераздирающим криком женщины, которая переходила дорогу на красный свет.
Парень и девушка на секунду поглядели в сторону аварии, но тут же потупили свои взгляды и побрели дальше, ускоряя шаг.
— Ты о чем? Куда? — немного запоздало ответила девушка и посмотрела в глаза парню.
— Куда угодно, только подальше отсюда…
Двое продолжили свой путь по враждебному городу.
Металлический замок сухо щелкнул, и парень отворил дверь.
— Ты где шатался так долго? — послышался голос матери.
— Да ладно тебе, мам… Я Аню провожал.
— Иди, ешь, все уже остыло. А потом поговорим.
После холодного и на редкость отвратительного ужина он вошел в комнату матери. Та посмотрела на него невыразительно, скупо.
«Тоже частичкой этого механизма стала…» — отметил про себя парень.
— Саш, у меня к тебе разговор, — по-деловому начала мать.
— Что такое, мам? — Александр попытался повторить безразличный взгляд матери, но получилось глупо и смешно.
— Не кривляйся! — мать не смогла сдержать холодной улыбки. — Мы с отцом снова хотим пожениться. Я уже собрала вещи, и через десять минут подойдет такси. Поживешь пока один…
— Ты что, с ума сошла? — чуть не сорвался парень. — Эта сволочь снова?..
— Ты как про отца родного говоришь? — огрызнулась мать и резко сменила тон: — Сашенька, милый, ну ты пойми, не могу я без него… этого козла.
Она улыбнулась как-то по-другому, живее, теплее. За окном раздался гудок машины.
— Вот и такси. Ты у меня мальчик умный, уж на третьем курсе учишься, так что два денька без меня переживешь… — она чмокнула сына в щеку и, оставив на столе три тысячерублевые бумажки, захлопнула за собой дверь.
Александр еще минут пять стоял в оцепенении, не понимая, смеяться ему или плакать. Он подошел к телефону и начал набирать номер…
— Милая, я так по тебе скучаю, ответь, пожалуйста, ответь… — мурлыкал Александр в трубку телефона, а из нее доносились однообразные гудки.
Парень не отчаялся и набрал номер еще раз. Потом еще и еще…
— По-жа-луй-ста… — повторял он в трубку.
Он провел рядом с нахально молчащим телефоном 30 минут…
Раздался звонок. Александр сорвался с места и помчался к двери. Открыл ее, словно сильный ветер, даже не спросил «Кто там?»… И не ошибся.
Она стояла на пороге немного рассеянная, немного припорошенная снегом, немного пахнущая гнилой улицей, но самая любимая.
— А где Маргарита Петровна? — спросила Аня и передала пальто Александру.
— А-а-а… — протянул он и махнул рукой, — к этому убежала.
— Понятно, — ответила Аня и улыбнулась. Рассеянно, но направленно, немного смешно, но в то же время серьезно.
— Чайку? — парень улыбнулся в ответ.
Они отправились на кухню. Быстро справившись с чайником, Саша сел на табурет. Аня сидела рядом и смотрела ему в глаза. Он тоже не мог оторвать взгляд.
Слов не требовалось. К чему они? У любви особый язык, язык чувств. А языком этим оба владели в совершенстве.
Аня прикусила нижнюю губу (это у нее всегда получалось замечательно, обвораживающе). Саша торопливо снял с себя тапок и прицельно кинул в выключатель. Свет погас, и только шустрое мертвое газовое пламя под чайником озаряло два силуэта, застывших в страстном поцелуе.
Влюбленные уже были слишком заняты друг другом, чтобы услышать грохот, раздавшийся за окном. Вспышка пламени осветила на мгновение всю кухню, стекла задребезжали в дубовых рамах…
Если бы в этот момент один из них выглянул в окно, то увидел бы кровавое зарево на горизонте. Но окружающего мира для них просто не существовало.
Глаза горели ярче всех солнц и лун, всех звезд и комет, всех неоновых ламп. Между телами как будто скапливались электрические разряды огромной мощности…
Если бы в этот момент один из них выглянул в окно, то увидел бы бегущих людей с пожитками, опрокинутые машины… Но окружающего мира для них просто не было.