- Извини, Мэй, — произнес Дортмундер, бросая на журнальный столик двадцать восемь тысяч долларов, — но у меня плохие новости.
11
На следующее утро, около девяти утра Дортмундер, зевая, почесываясь и часто моргая, вошел к себе на кухню и обнаружил там веселого Энди Келпа, расположившегося за столом.
Только не это, — пробормотал Дортмундер.
Мэй, которые последние четверть часа слушала, как он бродит из спальни в ванную и обратно, стояла у плиты и готовила ему кофе.
Джон, не ворчи, — сказала она. — Энди заехал сказать «привет!».
Привет, — ответил Дортмундер. Он подсел за стол, наполовину занятый локтями Энди, и подвинул к себе «Чириос»13, который любил употреблять с большим количеством молока и сахара.
Энди, худощавый жизнерадостный парень с острым носом, сидел с улыбкой «мечта дантиста», наблюдая за тем, как Дортмундер, словно экскаваторным ковшом, нагребает себе в тарелку сахар.
Джон, что с тобой? — поинтересовался он. — Мэй сказала, что ты сорвал вчера неплохой куш.
Вот как?
Мэй поставила перед ним чашку кофе (много молока, много сахара) и пояснила:
Я знала, что ты будешь не против, если я расскажу Энди.
Как порой ошибаешься в людях! Дортмундер сгорбился и приступил к завтраку.
«Cheerios» — американские сухие завтраки производства компании «General Mills». В Европе известны под маркой «Nestle»
Но если ты с наваром и на свободе, почему такое грустное лицо? — не унимался Энди.
Джон, кольцо не столь важно, — добавила Мэй.
Не для меня, — уточнил Дортмундер.
Энди насторожился, словно белка, услышавшая шум от падающего желудя.
Кольцо?
Дортмундер внимательно посмотрел на обоих и спросил у Мэй:
Ты что, рассказала ему не все?
Я решила, что ты сам захочешь.
Не захочу. — И Дортмундер запихнул в рот такое количество «Чириоса», которое позволило бы ему не общаться с внешним миром целую неделю.
Так что пришлось Мэй поведать Энди про посылку из «ФедЭкс», кольцо на память о полузнакомом дядюшке, про то, как оно идеально налезло на палец Джона (по крайней мере, она умолчала о том, что кольцо предположительно приносит удачу, за что он был ей признателен), и про то, как хозяин дома на Лонг- Айленде прошлой ночью украл его.
Во время всего рассказа Дортмундер сидел, сгорбившись, мрачно уставившись в тарелку и жуя «Чириос», и будь он проклят, если Энди все это время не усмехался.
М-м-м, — выразил он свое мнение с набитым ртом.
Джон, что, все так и было? — воскликнул Келп. — Этот парень снял кольцо прямо с твоего пальца?
Дортмундер пожал плечами и продолжил жевать.
Энди рассмеялся. Вот гаденыш!
Мне очень жаль, Джон, но неужели ты не видишь, как это смешно?
Сволочь. Дортмундер жевал.
Я имею в виду выражение «попался, который кусался». Ты кусался, ты и попался.
Энди, я не думаю, что сейчас Джон способен оценивать юмор, — осторожно заметила Мэй.
Да? Тогда ладно. Сообщи мне, Джон, когда будешь способен, потому что это действительно смешно. Возможно, этого не следует говорить, но тот парень оказался не промах. Похоже, ом получил изрядный кайф.
Мм-м-нн-мм, — добавил Дортмундер, что означало: «И мое кольцо».
То, что ты не хочешь об этом говорить, я могу понять. В конце концов, он сделал из тебя идиота, оскорбил, выставил на посмешище...
Энди, — вмешалась Мэй, по-моему, Джон сейчас ударит тебя ложкой.
Но, — моментально сориентировался Энди, меняя тему разговора, — я приехал не из-за этого. Появилось одно дельце, которое тебя, возможно, заинтересует. Оно связано с морской контрабандой изумрудов из Колумбии. Балетная труппа, которая их везет,будет выступать в консерве, и я считаю...
Где они будут выступать? — удивленно переспросила Мэй.
В консерве, — повторил Энди. — Бруклинской Консерватории. Там идут многие шоу, которые не подходят для Бродвея, — то ли потому, что они не используют дым-машины, то ли потому, что слишком большие для тамошних сцен. В общем, эта балетная труппа...
Энди заливался соловьем, описывая американскую культуру, историю развития балета в Новом Свете и значение добычи изумрудов для экономики Колумбии, пока Дортмундер, наконец, не проглотил свой «Чириос», запив его кофе, и не заявил:
Нет.
Что «нет»?
Никаких изумрудов, никакого балета, никаких консервов, короче, ни-че-го!
Но почему?
Потому что я буду очень занят.
Да? И чем же?
Моим кольцом.
Мэй и Энди уставились на Дортмундера.
Джон, кольца у нас больше нет, — напомнила Мэй.