Понимаешь, эта поездка была нашей последней попыткой сохранить брак. Но мы приехали сюда и принялись действовать друг другу на нервы, как делали это и в Ланкастере. Только здесь мы были вынуждены постоянно находиться в одной комнате, и, в конце концов, Говард сказал, что с него хватит, собрал вещи и смылся.
Обратно в Ланкастер?
Вряд ли. Он — разъездной агент компьютерной компании «Пандорекс» на Среднем Западе. Так что, скорее всего, он перебрался туда, к какой-нибудь подружке.
Дети есть?
К счастью, нет. Черт, стакан опять пустой. Что это ты пьешь?
Бурбон.
С чем?
С бурбоном.
Правда? Интересно, на что это похоже.
Бармен, — позвал Келп. — Кажется, у нас тут новообращенная. Повтори-ка мне и налей то же самое леди.
Хорошо, сэр.
Ненавижу, когда меня называют леди, — заявила женщина.
Извините. Мама учила меня, что обращаться к женщинам просто «эй, ты», — невежливо.
Все леди — шлюхи.
Интересная мысль. Хорошо, буду обращаться к вам как к старой знакомой. Договорились?
Договорились, — неохотно усмехнулась она.
Бармен принес выпивку, новая старая знакомая сделала глоток и скорчила гримасу. Затем выпила еще, посмаковала и заметила:
Интересно. Не сладко.
- Точно.
Интересно. — Она вновь приложилась к стакану. — Если тебе надоест обращаться ко мне просто «эй, ты», можешь называть Энн-Мэри.
Энн-Мэри. Я — Энди.
Как дела, Энди?
Отлично.
Понимаешь, мы заплатили за этот тур заранее. У меня оплачена комната до субботы, и завтраки — до субботы, а обеды — до пятницы. Вроде как глупо возвращаться в Ланкастер, но какого черта я здесь делаю?
Сидишь в баре.
Я совершенно не хочу напиваться. Я случайно сюда забрела. — Она, нахмурившись, уставилась на полупустой стакан перед собой. — Я от этого напьюсь?
Возможно, и нет. Ведь ты можешь оказаться из тех редких людей, у которых необычный обмен веществ. Слышала про таких?
Она с сомнением посмотрела на него и поинтересовалась:
Ты надолго сюда приехал?
Не очень. — Келп отхлебнул из своего наполовину полного стакана.
Она немного подумала.
А этот отель тебе нравится?
Я остановился не здесь.
А как же ты сюда попал? — удивилась она. — Просто шел мимо?
У меня дело по соседству, — пояснил он и взглянул на часы. — Довольно скоро. Так что я просто убиваю здесь время.
Значит, мы — два одиноких корабля, встретившихся в ночи.
Вероятно. А в здешних номерах есть такие маленькие холодильники, набитые всякой всячиной?
Пиво, — подтвердила она. — Шампанское, австралийские орешки и смесь из сухофруктов.
Вот-вот. А бурбон там есть?
Энн-Мэри снова задумалась, затем указала на свой стакан и сказала:
Вот это? Не уверена.
Я мог бы зайти попозже, — предложил Келп, — чтобы проверить. Думаю, я разберусь со своими делами часам к трем, а то и пораньше.
Какая-то у тебя очень поздняя работа.
Ну это же Нью-Йорк. Город, который никогда не спит.
А я сплю. Хотя плохо — с тех пор, как Говард уехал.
Плюнь на него.
Я живу в номере 2312, — сообщила Энн-Мэри. — Когда закончишь со своими делами, можешь постучать мне в дверь. Если я еще не отрублюсь, то обязательно открою.
20
Когда Дортмундер проснулся, то не сразу понял, где, черт побери, он находится. Какая-то бежевая освещенная коробка и чьи-то тихие голоса. Он поднял голову и увидел незнакомую комнату с работающим телевизором и включенным светом. Сам он лежал поверх плотного коричневого покрывала на большой двуспальной кровати, а слева от него в кресле дремала Мэй. Рядом с ней на полу валялся открытый журнал. На экране телевизора в машины «Скорой помощи» запихивали окровавленных людей. Похоже, это был реальный репортаж. Затем раненые и «Скорые» исчезли, и появились танцующие шоколадные батончики.
Дортмундер сел, начиная припоминать. Отель «Н-Джой Бродвей». Макс Фербенкс. Кольцо удачи. Служебный лифт. Энди Келп, который подойдет позже, в час ночи.
Около кровати на столике стоял радиоприемник с таймером, красные цифры на нем показывали 00:46. Дортмундер пошевелился, ощущая боль в суставах, и кое-как встал на ноги. Он поплелся в ванную, где обнаружил собственные зубную щетку и пасту, а также мыло и полотенца отеля. Когда Дортмундер вернулся в комнату, чувствуя себя немного бодрее, в кресле заворочалась Мэй, пытаясь нащупать свой журнал и тоже не понимая спросонья, где находится. Увидев его, она сказала:
Я, кажется, заснула.