Действительно, кольцо. Оно выглядело золотым, но, похоже, в лучшем случае это была медь. Его верхушка была плоской и пятиугольной, как эмблема с буквой S на груди у Супермена. Только вместо S там располагались три тонкие линии из крошечных камней, которые на первый взгляд казались алмазами, но, скорее всего, были просто стеклом. Верхняя линия прерывалась в середине, а две другие были сплошными. Выглядело это так:
- Ну и какие чувства оно должно у тебя вызывать? — поинтересовался Дортмундер.
Понятия не имею, — призналась Мэй. Она надела кольцо на средний палец левой руки, затем наклонила ее, и кольцо соскочило в вовремя подставленную правую ладонь. — Не удивлюсь, если он нашел его в коробке с овсяными хлопьями.
И поэтому назвал его «кольцом удачи», — подхватил Дортмундер.
Настоящая цель, которую преследовала Джун этой посылкой, — заявила Мэй, надевая кольцо на средний палец правой руки, — чтобы я позвонила ей.
Но ты не собираешься?
Мэй наклонила правую руку. Кольцо упало в подставленную левую ладонь.
Ни в коем случае. Если честно, я теперь долго вообще не подойду к телефону. — Повертев кольцо в руках, она констатировала. — А выглядит симпатично.
Да, ничего, — согласился Дортмундер. — По крайней мере, не ожидаешь такого от завсегдатая ипподрома.
Оно мне велико. — Мэй протянула кольцо Дортмундеру. — Попробуй ты.
Но оно же твое. Мне твой дядя Г.Г. ничего не прислал.
Мне оно велико. И знаешь, Джон... м-м-м... как бы получше это сказать?
Что? — Дортмундер совершенно не собирался таскать этот нежданный подарок, вне зависимости от того, что скажет Мэй.
Тебе не помешало бы чуть побольше удачи.
Продолжай.
У тебя есть все. Знания, способности, профессионализм, замечательные опытные партнеры. Но еще немножко удачи не повредило бы. Примерь его.
В итоге он надел кольцо на безымянный палец правой руки. Любое кольцо на безымянном пальце левой руки напоминало ему про неудачный брак с танцовщицей из ночного клуба в Сан- Диего, которая выступала под артистическим псевдонимом Хони-бан Базум и являлась полной противоположностью Мэй.
Удивительно, но кольцо пришлось точно впору. Дортмундер опустил руку, затем потряс ей, но оно сидело, как влитое, и вызывало даже некие приятные ощущения.
Хм, — произнес он.
Теперь оно твое, — сказала Мэй. — Твое кольцо удачи.
Спасибо, Мэй.
И тут зазвонил телефон.
Мэй неприязненно посмотрела на него.
А вот и Джун. С вопросами, получила ли я посылку, понравилось ли мне кольцо и помню ли я старые добрые времена.
Я могу ответить, — предложил Дортмундер. — Скажу, что тебя нет дома, и спрошу, что передать.
Отлично.
Конечно, это не обязательно должна была звонить сестра Мэй, и поэтому Дортмундер по обыкновению нахмурился и с большим подозрением произнес в трубку:
- Алло?
Джон, это Гас. Нет желания нанести небольшой визит?
Дортмундер улыбнулся. Во-первых, потому что Мэй будет рада
узнать, что это не ее сестра. А во-вторых, потому что услышанное можно было перевести так: давний знакомый Гас Брок, с которым ему уже приходилось работать, предлагал посетить какое-то место, где в данный момент никого нет, и уйти оттуда не с пустыми руками.
Вполне вероятно, — ответил Дортмундер и уточнил на всякий случай. — Насколько небольшой?
Осложнений не предвидится.
Это было уже лучше.
- Ага. Где?
Небольшое местечко на Лонг-Айленде. Называется Карр- порт, не доводилось слышать?
Надо же, какое совпадение, — заметил Дортмундер и посмотрел на кольцо удачи дяди Гида, красующееся у него на пальце. Казалось, удача уже пришла. — Этот городишко мне задолжал.
Да ну?
Ладно, проехали. Когда ты хочешь нанести визит?
Как насчет прямо сейчас?
- Хм.
Есть поезд в 19:22, отправляющийся с Центрального вокзала. Обратным транспортом озаботимся на месте.
Еще лучше. Некое транспортное средство, которое они прихватят на обратном пути, в дальнейшем тоже можно будет конвертировать в наличные. Просто прекрасно.
До 19:22 оставалось час и двенадцать минут.
Увидимся в поезде. — Дортмундер повесил трубку и обратился к Мэй. — Я начинаю любить твоего дядю Гида.
Любить его на расстоянии — это очень мудро.
3
Если бы Калеб Эдриан Карр, китобой, предприниматель, торговец, искатель затонувших кладов и иногда — пират, а в пенсионном возрасте — законодатель штата Нью-Йорк, увидел сегодня город, который он основал в 1806 году на южном побережье Лонг-Айленда и назвал своим именем, то он долго бы плевался. Не исключено, что даже серой.