Ты действительно так думаешь?
Тебя уже повязали, и понятно, насколько тебе в этот момент хреново, а он выкидывает такой фортель! Вот сволочь!
Это точно.
Они возобновили движение. Гас никак не унимался.
Нет, ну просто слов не хватает! Никогда не слышал про подобную низость! Это все равно что пнуть упавшего.
Вот почему мне пришлось сбежать и вернуться в тот дом. Я хотел вернуть свое кольцо, но этот гад уже ушел. Поэтому я забрал кое-какие другие вещи.
И правильно сделал.
Но я все равно намерен вернуть свое кольцо.
Естественно. Я бы на твоем месте преследовал этого подонка по всему миру.
Я так и собирался. Но оказалось, что он как раз сейчас в Нью- Йорке.
Ты серьезно?
И у него в здешней квартире наверняка еще много ценного.
Бьюсь об заклад, что так и есть.
Мы собираемся туда сегодня ночью. Попытаемся вернуть кольцо, ну и заодно посмотрим, что там еще можно взять.
- Мы?
Со мной идут Энди Келп и взломщик, пока еще не знаю, кто именно. Хочешь стать четвертым?
Ты имеешь в виду — забыть про то дело в Каррпорте и пойти с вами?
Именно.
Что ж, я в игре.
22
Макс был взбешен. Сама мысль о том, что тебя отчитало какое-то мелкое ничтожество, была невыносима. Когда в полтретьего Макс, наконец, вышел от судьи Мэйнмена (полтора часа потрачено на этого идиота!), его трясло от унижения и ярости. Впервые за долгие годы он был готов лично совершить убийство.
- Да я... да я его...
Я бы ничего сейчас не говорил на твоем месте, Макс, — посоветовал его личный адвокат Уолтер Гринбаум, идущий рядом.
По крайней мере, пока мы не выйдем на улицу, — добавил замыкающий шествие Джон Вайсман.
Джон был еще одним адвокатом Макса, которому иногда казалось, что их у него не меньше, чем тараканов в китайском ресторане. Особенно если неожиданно включить свет на кухне. Джон Вайсман, в частности, вел дела, связанные с банкротством Макса. Он посвятил банкротствам всю свою профессиональную карьеру, и они были его коньком, а также способом безбедного существования, что доказывало: хочешь жить хорошо — облапошивай богачей.
При этом Вайсман не обладал королевским величием Грин-баума. Это был просто невысокий худощавый мужчина в отличной физической форме. С первого взгляда было понятно, что все свободное время, он посвящает охоте, туризму и скалолазанию. Максу часто казалось, что Вайсману приходится прилагать недюжинные усилия, чтобы не являться на судебные заседания в охотничьем камуфляже.
Хотя сегодня камуфляж больше пригодился бы самому Максу. Судья Мэйнмен, жалкий инквизитор с раскормленной ряхой, разглядывал его с таким презрением и брезгливостью, словно тот собрался нарушить все законы одновременно. Кстати, а почему преуспевающие бизнесмены, покупающие законодателей с потрохами, не могут пользоваться лазейками в законах, которые те сочиняют? Но ознакомить судью Мэйнмена с этой оригинальной мыслью Макс не рискнул.
Вы же понимаете, что я не могу этого сделать, — заявил Макс, когда они покинули здание суда и, спустившись по лестнице с широкими невысокими ступеньками (из тех, что заставляют постоянно смотреть под ноги), направились к его личному лимузину, у открытой двери которого уже застыл в ожидании шофер.
Все трос залезли в лимузин, дверь захлопнулась, и Уолтер спросил:
Чего ты не сможешь сделать?
Извините, мистер Фербенкс, но у вас нет выбора, — практически одновременно сказал Вайсман.
Уолтер уставился на него.
Какою выбора?
В продаже дома.
Я не могу этого сделать, — повторил Макс. Лимузин мягко тронулся с места, увозя их подальше от здания этого вонючего суда. — Это оскорбляет лично меня! Это оскорбляет мою компанию и моих сотрудников!
Но, — осторожно заметил Вайсман, — у нас есть судебное предписание.
Предписание. Этот карикатурный деспот, судья Мэйнмен, когда они вошли в его кабинет, буквально лопался от злости, что кто-то посмел нарушить вынесенные им мудрые решения. Он не поверил ни единому слову Макса, что тот заехал в Каррпорт, чтобы только забрать некие важные документы, и нагло выставлял это свое недоверие напоказ в течение всего разговора. Эта ничтожная пародия на судью, видите ли, сочла себя оскорбленной. Мэйнмен битый час разъяснял все процедуры, содержащиеся в Главе 11 и вытекающие из них запреты, неуклонное соблюдение которых, несомненно, улучшит перспективы кредиторов Макса, а нарушение, напротив, будет стоить последнему очень дорого. Многие миллионы.
Поэтому пришлось унижаться перед этим сукиным сыном: принести извинения, пообещать впредь более серьезно относиться к решениям, вынесенным этим ублюдком, и, наконец, благодарить этого конченого кретина за то, что он закрывает глаза на очевидное нарушение законодательства в обмен на предписание продать дом в Каррпорте.