— Хлоя, тебе нужно успокоиться. Ты очень устала и несешь всякую фигню.
Я взял ее за руку, пытаясь обнять и утешить.
Она позволила мне это сделать.
А потом она заплакала, откинувшись в мою грудь.
— Мне жаль, — прорыдала она.
Я повел нас к моей машине.
— Я знаю, Хлоя. Все нормально.
Она извинилась еще четыре раза, пока мы шли к машине, и еще два, когда мы уже были внутри. К тому моменту, когда я подъехал к квартире Джоша, она уже заснула.
— Что, нахрен, произошло? — спросил Джош, потирая заспанные глаза.
— Она напилась.
Он так сильно закатил глаза, что захотелось ударить и его тоже.
— Хорошо, Капитан Очевидность.
— Что, блин, еще ты хочешь от меня услышать?
— Я не знаю… Может, для начала объяснишь мне, почему она в таком виде? — Он замолчал на секунду и прищурил глаза. — Это ты помог ей так надраться?
— Нет! Она уже была в таком состоянии, когда я нашел ее.
Она кивнул и распахнул дверь, чтобы впустить нас.
— Положи ее на мою кровать. Я лягу на диване.
ГЛАВА 18
Хлоя
Дверная ручка опустилась. Послышались шаги. Я открыла глаза. Было ощущение слабого похмелья, и если не считать этого, то все было в порядке. Ни пульсации в голове, ни чувства тошноты.
— Хей. — Рядом с кроватью стоял Джош с широкой ухмылкой на лице. — Доброе утро, Драчунья.
— Драчунья? — Я взяла стакан воды и таблетки аспирина из его руки и проглотила сразу обе.
— Да. Ну знаешь… прошлой ночью ты постоянно пиналась.
— Ооо… — Мои щеки сильно покраснели. — Прости.
Он пожал плечами.
— Все нормально. Ты снова заставила меня почувствовать себя ребенком. Выходи, как будешь готова. Я хочу тебя кое с кем познакомить. — Он пошел в направлении двери. — Я положил некоторые вещи на край кровати. Не думаю, что было бы правильно переодевать тебя прошлой ночью.
— Справедливое замечание.
— Да. И Хантер, скорее всего, надрал бы мне задницу, — сказал он перед тем, как закрыть дверь.
После того, как я приняла душ и надела спортивные штаны и майку, которые оставил Джош, я отправилась в гостиную. Томми сидел на полу и играл в кубики, пока Джош находился на кухне. Блейка нигде не было видно.
— Ты, должно быть, тот самый Томми, о котором я столько слышала, — я опустилась на колени, наблюдая за тем, как он ставил один кубик на другой. — Джош, сколько Томми лет?
Он вышел из кухни с двумя чашками кофе в руках. Никогда не была так рада кофе в своей жизни.
— Девять месяцев и три дня, а что?
Я поднялась и взяла кофе, при этом продолжая смотреть на Томми.
— Как давно он сидит?
— Двадцать шесть дней, — гордо заявил он, головой кивая в сторону дивана. Он подождал, пока я сяду, перед тем как расположиться возле меня. — А что?
— Парень, твой ребенок гений. Строить из кубиков они обычно начинают месяцам к пятнадцати.
— Да?
Я кивнула.
— Ха. — Он посмотрел на Томми, но улыбка его сошла с лица. — Кто бы мог подумать, что дважды исключенный из школы сможет произвести кого-то вроде него? — В его голосе звучала печаль, что полностью разнилось с парнем из боулинг-клуба или парнем, курившим косяк.
— Джош?
Он медленно перевел взгляд с Томми на меня.
— Знаешь, то, что ты делаешь, — это больше, чем просто замечательно. Ты потрясающий отец и замечательный человек. Ты принял решение и не стал безответственным ребенком, которому плевать на последствия… и принял ты это решение сам.
— Он мой сын. — Джош пожал плечами. — У меня не было другого выбора. Мне вообще не нужно было что-то решать.
— Ты неправ.
Он прищурил глаза.
— Вариантов было много, Джош. Ты мог отдать его на усыновление. Мог передать на руки своим родителям. Он мог вообще не родиться. Ты мог просто бросить его. Но ты не сделал ничего из этого. За одну ночь ты превратился из мальчика в мужчину. Никто не заставлял тебя этого делать. Это твой выбор. И я вижу, как ты гордишься им, и он будет знать это. Когда он подрастет, он увидит это.
Его глаза заблестели, когда он перевел взгляд на Томми.
— Он будет расти и знать это. А когда он достаточно подрастет, когда узнает о всех неприятностях и о том, чем ты пожертвовал, он тоже будет тобой гордиться. И ты — ты тоже будешь собой гордиться.
Он шмыгнул носом, но не отрывал взгляда от Томми. Я знала, что он будет все отрицать, но было ясно, что он нуждался в этих словах, потому что, возможно, никто и никогда не говорил их ему. Возможно, он никогда не понимал, какое сильное впечатление он производит на остальных, не только на меня.