Солнечный свет ударил в глаза, когда открылась дверь подсобки, которая вела к улочке позади здания.
Блейк аккуратно поставил меня на ноги.
— Я не видел тебя на церемонии, — сказал он.
— Я же говорила тебе, что не пойду. Я работаю сегодня полсмены и мне хотелось еще немного времени провести с Дином и Мэри.
— Довольно честно. А как же провести время со мной? — надул он губы.
Я прислонилась к стене, оставив руки за спиной.
— Прости меня.
Правда в том, что я избегала его. Не знаю, как бы я повела себя, придя на церемонию. Я ненавидела прощаться. Ненавидела настолько сильно, что избегала всяческих прощаний. К счастью, у меня были годы для того, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что я покину их всех. Когда дети отказались идти в школу, я сказала им, что мы скоро встретимся. Дин, Мэри и я вместе пообедали, а потом я отправилась на работу. Мэри плакала, когда садилась в машину. Я знаю это, потому что смотрела на нее. Позволить им уехать было не так тяжело, как я ожидала, особенно, когда я пообещала Гарри оставаться на связи, и я была полна решимости сдержать свое слово. Я не сказала, как часто буду выходить на связь, но планировала делать это достаточно часто, чтобы они были уверены, что я здорова.
Настал самый сложный момент: попрощаться с Блейком.
— Мы должны сделать это по-быстрому, — прервал Джош мои размышления.
— У нас кое-что есть для тебя. Прощальный подарок, я полагаю.
Мое сердце упало.
— Вы не должны были мне что-то дарить.
— Да, что ж… — он пожал плечами. — Это кое-что, чтобы ты помнила о нас.
Джош протянул что-то длинное и плоское, завернутое в газету. Не разворачивая его, я уже догадалась что это. Сделав шаг вперед, я взяла подарок.
Он толкнул меня в плечо.
— Открой его.
Тихий смех Блейка заставил мою грудь сжаться еще сильнее. Он толкнул меня в другое плечо.
— Да, открой.
Джош рассмеялся, толкнув меня еще раз.
— Ага, открывай.
Я улыбнулась и потрясла головой.
— Что с вами не так, парни?
— Просто сделай это, — сказал Блейк. Его голос был низким и серьезным.
Развернув газету, я сделала вид, что удивлена, находившемуся так скейтборду.
— Это потрясающе!
Дверь от подсобки открылась, и появился Трент, парень, которого взяли на мое место.
— Это трудно. Я вообще ни хрена не пониманию, что я делаю.
— Ладно, тупица. Успокой свои сиськи, — закричал Джош.
Трент зашел внутрь, не сказав ни слова.
Я рассмеялась.
— Грубовато, тебе не кажется?
Он затряс головой.
— Я ненавидел этого парня еще со времен учебы в школе.
Мои брови поднялись вверх, когда я посмотрела на Блейка.
— Он ходит в нашу школу?
Он закатил глаза и потряс головой.
— Хлоя, ты же видела его там! Как ты не узнала его?
Я пожала плечами.
Потом я оказалась в объятиях Джоша.
— Я знаю, что ты не собиралась прощаться, — прошептал он мне на ухо. — Поэтому я и не собираюсь говорить этого. Я лишь хочу сказать, что безмерно благодарен за встречу с тобой. И я всегда буду помнить тебя, Хлоя. — Он разжал объятия и сделал шаг назад.
Я вытерла глаза наружной стороной руки, стараясь удержать рыдания, которые грозили вырваться из меня. Я удерживала их весь день. Я не плакала в присутствии детей, Мэри и Дина. Но сейчас я была на грани, и я не хотела, чтобы Блейк это увидел.
Джош кивнул лишь раз, а потом ушел.
— На нем написано твое имя, — пробормотал Блейк.
— Что?
— Доска. На обороте. Там твое имя.
Я посмотрела на доску, чтобы понять, о чем он говорит. А потом я ее перевернула. Ярко-красными буквами было написано: Не Эбби.
Я засмеялась.
— Всегда красными чернилами, — сказала я вслух и посмотрела на него. — Ты всегда использовал красную ручку. Почему?
Он грустно улыбнулся. — Из-за тебя.
— Меня?
— Да. — Он сделал шаг вперед и положил свою руку на мою талию, прислоняя меня к стене.
Я поставила доску рядом с собой.
— Что это значит?
— Дни, когда пишешь красным цветом. Это значит, что произошло что-то неожиданное и невероятное.
Рыдания начали душить меня.
— Ты мое неожиданное и невероятное, Хлоя. Ты мои дни в красном цвете.
Я уронила голову ему на грудь, но его пальцы зарылись в моих волосах и потянули назад, чтобы я посмотрела ему в глаза, как он делал много раз. Его глаза пробежались по моему лицу в поисках того, чего там не было.
— Меня все еще недостаточно, верно?
Мое молчание стало для него ответом.