— Я думаю, он клевый.
— Думаю, это странно, что я не могу перестать смотреть на него.
Я рассмеялась.
— Мне кажется, в глубине души ты считаешь его клевым.
— Я думаю, что слово клевый уже устарело.
Я отвернулась от гигантского персика и встала перед ним.
— Думаю, это ты устарел.
Он посмотрел на меня вниз из-под козырька кепки с эмблемой Дьюка.
— Это я тебя сейчас устарею. — Он потянул меня за майку, пока я не врезалась в него. Потом он опустил голову ближе ко мне.
Я закрыла глаза.
Ждала, пока его губы дотронутся до моих.
Но этого не произошло.
Я открыла глаза.
Он стоял и смотрел поверх моей головы.
— Не могу перестать пялиться на гигантский персик.
Когда этим утром, мы выехали из отеля, он спросил меня, можем ли мы обсудить некоторые условия поездки. Я сказала ему, что это наша поездка, не только моя, и в обсуждении условий нет необходимости. У него было три просьбы: 1. Нескончаемый запас леденцов. 2. Мы едем только два часа без остановки и 3. В день мы проезжаем не больше шести часов.
Несколько часов назад мы нашли новое место для ночевки. Не могу точно сказать, где именно мы сейчас были, но это не имело никакого значения. Главное, что он находился там, где я хотела его видеть.
Первое, что Хантер сделал, когда мы зашли в гостиничный номер, это нашел балконную дверь. Он раздвинул дверцы и вышел наружу. Я приготовила кофе и пошла следом за ним. Парень уже выставил ноги вперед, похлопывая рукой по коленям, ожидая меня. Когда я села к нему, он грустно улыбнулся.
— Ты в порядке, Блейк?
— Да, а что?
— Ты всегда грустишь в конце дня.
— Гм, это так очевидно?
Я развернулась к нему лицом.
— Что-то не так? Ты скучаешь по дому?
Он рассмеялся.
— Нет. Я не скучаю по дому. Просто закончился очередной день. Вот и все. Ненавижу это — вести отсчет и знать, что наше пребывание вместе ограничено.
— Я знаю, — я попыталась улыбнуться. — Так что мы будем делать?
— Ничего, — вздохнул он. — Просто не сдержался. — Он пересадил меня так, чтобы я сидела к нему боком. — И это прозвучит очень глупо, но я скучаю по тебе.
Я усмехнулась.
— Ты скучаешь по мне? Я же с тобой все время.
— Знаю! Я же сказал, что это прозвучит по-дурацки. Мы всегда либо в машине, либо едим. И у меня такое ощущение, что я делю тебя с Дорогой, а я хочу, чтобы ты была лишь со мной, и я чувствую себя эгоистом, потому что это твое путешествие. — Его слова задели меня. — Но я скучаю по тебе. Я просто хочу разговаривать с тобой, только с тобой, как мы всегда делали на озере твоей мамы. Или на наших качелях. — Он втянул воздух. — Прости. Глупо, что я чувствую себя так.
— Это не глупо. Действительно. — Я тоже чувствовала себя так, просто не знала, как сказать об этом. Блейк всегда находил нужные слова. — Мы можем остаться здесь на несколько дней. Здесь тихо и мило. Нам ничего не нужно делать. Просто закроемся от всего остального мира.
Он нахмурил брови, не понимая меня. Возможно, он не хотел показывать этого.
— Я имею в виду, если ты захочешь, — добавила я. — Мне нравится это, лишь ты и я. Но все в порядке, если ты…
— Звучит идеально, Хлоя. — Он улыбнулся. — Более чем идеально.
Всю ночь он сидел так, без рубашки, просматривая черт знает какой фильм. Я старалась не смотреть на него. С вожделением, испепеляя взглядом.
Я продолжала ворочаться в кровати, пытаясь унять пульсацию между ног. Я хотела его. Я знала, что он смотрит на меня. Нескончаемые поцелуи, прикосновения, ощущения — теперь этого было недостаточно. Не для меня.
Он разорвал наш поцелуй, его губы были красными и влажными.
— Нам стоит притормозить, я все еще не собираюсь заниматься с тобой сексом. Но если мы продолжим, я потеряю контроль. Тебе нужно будет остановить меня, если это зайдет слишком далеко. — Его глаза потемнели. Я никогда прежде не видела его глаза такими. — Пожалуйста, Хлоя.
Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, о чем он говорил. Я кивнула лишь раз и обернула ногами его талию еще сильнее.
— Хорошо.
И если он уже потерял контроль, то никак не показывал этого. Каждое движение, прикосновение, каждое ощущение было просчитано. Его руки начали подниматься вверх по моим бокам, задевая футболку. Наши губы разъединились лишь на один долгий момент, что бы он успел снять мою футболку через голову. Но, когда мы продолжили, в нем что-то вдруг изменилось. Больше никаких медленных и благородных прикосновений, его поцелуи стали отчаянными. Страстными. Идеальными. Он был идеальным.