Я проглотила слова, которые хотела сказать. Сказать то, что, возможно, у меня рак. Я не могла это произнести, неважно, насколько сильно хотела сказать это. Потому что пока не была готова. И потому что эти слова изменят все.
Я моргнула.
Слезы упали вниз.
— Хлоя. — Он положил палец на мой подбородок и развернул лицом к себе. И когда я повернулась к нему, мои стены рухнули. Как и я. Я зарыдала на его груди, сильно сжимая его футболку, держась за него. Когда я успокоилась, он дотронулся до моего лица и приподнял мою голову. — Поэтому ты должна сказать мне. Что ты хочешь? Ты хочешь меня? Ты хочешь нас? Ты хочешь большего?
Я кивнула.
Но он до сих пор не выглядел убежденным.
Я распрямила плечи и взяла его голову в свои руки.
— Да, Блейк. Я хочу тебя. Я хочу нас. Я хочу будущее. Я хочу вечность с тобой.
И даже сквозь слезы, наполнившие его глаза, ему удалось улыбнуться. Улыбка, которая забрала всю боль, страдания и похоронила их глубоко в моем прошлом.
Улыбка, которая сделала мой мир красным.
Я не очень хорошо поняла, когда он объяснял мне это в прошлом, но сейчас я наконец-то поняла.
Блейк Хантер — он мои письма в красном цвете.
— А теперь я могу поцеловать тебя? — спросил он.
Из меня вырвался смешок.
— Пожалуйста.
И, как и его улыбка, его поцелуй унял всю боль.
— Блейк? — Я немного отодвинулась от него.
Его глаза были закрыты.
— Да?
— Прошлой ночью…
— Ничего не было.
— Но я была…
— Заткнись и поцелуй меня.
Люби меня, когда я меньше всего этого заслуживаю, потому что именно в этот момент мне нужно это больше всего.
Он напрягся, когда прочел мою записку вслух. Потом прикрепил свою рядом с моей.
— Готова? — спросил он.
— Да, малыш. — Я готова. Я взглянула еще раз на его записку, перед тем, как взять свой рюкзак и выйти из номера.
Ты можешь убегать, можешь прятаться, можешь отказываться смотреть, но куда бы ни вела дорога, она приведет тебя ко мне.
ГЛАВА 29
Блейк
На ней была надета голубая олимпийка университета Дьюка с моим именем и потенциальным номером на спине. Я никогда не хотел так сильно играть за Дьюк, как сейчас.
— Может, прокатимся вниз? До причала всего полмили.
— Все, что хочешь, малышка. Я все равно уже вытащил наши скейты из грузовика.
Я ехал вниз. Она же держалась за мою майку и катилась чуть позади меня. Там, куда мы направлялись, проходила выставка искусства, и ей захотелось взглянуть на нее. Я же делал то, что хотела она.
— Хотелось бы и мне быть способной к искусству, — сказала она, стоя рядом со мной.
— А ты пробовала?
Она пожала плечами.
— Вообще-то, нет. Мне не дано заниматься чем-то творческим.
И вдруг меня осенило: несмотря на то, сколько времени мы проводили вместе, я практически ничего не знал о ней.
— Чем ты занимаешься? — спросил я.
Она рассмеялась.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, чем ты занимаешься, когда ты не со мной, не катаешься на скейтборде или не тренируешься бросать мяч с трехочковой линии. Так что же это?
Она пожала плечами.
— Практически ничем. У меня на самом деле нет хобби, если ты это имеешь в виду.
— Ага. — Я пошел за ней к следующему художнику — он рисовал мелом. — Но ведь есть что-то, что тебе нравиться делать… или то, в чем ты хороша. Что-нибудь?
— Вообще-то, нет. — Она бросила мелочь в шляпу парня.
— Не говори ерунды. Спорю, ты поёшь или играешь на гитаре, или занимаешься чем-то необычным.
Она рассмеялась.