Он начал готовиться к отъезду во отечество.
На руках уже паспорт, прогонные на дорогу.
И тогда о нем вспомнил Петр.
Так Беринг вторично был призван в русский флот. Теперь в чине капитана 1 ранга.
Он рано ложился, поздно вставал. Отсыпался за пять мучительных бессонных лет.
Однажды к нему во сне пришла Анна Бьёринг, матушка.
«Витус, — сказала она, — тебя ждет Хорсенс, твое отечество. Меня и твоего отца, Ионаса Свенсена, уже нет в живых. И ты не молод. Вернись в Хорсенс…»
«Матушка, я привязан к этой стране. Она мое отечество».
«Сын мой, вспомни древнее заклинание… И от прочего вкушайте, но прочь от этого дерева. Другие радости не иссякнут».
«Но в молодости я знал другую древнюю песню. Ты помнишь?.. „Мгла все гуще, пурга с полуночи, зерна ледяные пали на пашню, но и теперь мой разум душу побуждает продолжить единоборство с волнами солеными…“».
«Сын мой, образумься…»
Странный сон. В нем ожили голоса ранней, младенческой поры. Знал ли Беринг, что сон окажется вещим?
СЕНТЯБРЬСКАЯ НОЧЬ 1732 ГОДА
И все же в правительственных кругах далеко не все отнеслись к первой Беринговой экспедиции столь холодно и недоверчиво. Среди явных сторонников и доброжелателей был обер-секретарь Сената Иван Кириллович Кирилов. Это был влиятельный вельможа. Он знал цену Берингу. И первым подал ему знак высокого уважения.
Однажды сентябрьским вечером подъехал на дрожках к дому капитана-отшельника. Он ворвался в кабинет, сияя позолоченным кафтаном, в розовых чулках, в ослепительном жабо, облегчающем шею белопенной волной.
— Витус! Затворник, храбрость всем показавший и превознесший!
С давних пор они знали друг друга. Кирилов, сын подьячего, достиг еще при Петре высоких степеней. Ум и талант вывели его на государственную стезю. Слыл и недурным географом.
Кирилов не мешкая приступил к делу. Широким полководческим жестом развернул карту.
— Вот мой последний труд.
Обер-секретарь требовал одобрения. Но Беринг промолчал. Он не признавал карт, сделанных не по натуре, а в результате «умствования».
— Витус, начатому свершиться должно! К пользе России.
Сам из мужиков, Кирилов, однако, считал, что не следует придворному мужу изъясняться слогом простонародным. Не говорил — витийствовал.
— Сию сводную карту я чертил по чертежам европейских географов, китайского богдыхана Кан-си. Восточнее Чукоцкого мыса, видишь, земель нет. Берег Ледовитого моря — прямая линия. Доколе будем так слепы? Не пора ли нам, российским сынам, насладиться всеми благами своих пространств? Доколь…
— Иван Кириллович, проще скажи — я при чем? Проще скажи.
— Проще? Пиши предложения ко второй экспедиции.
— Я? — Беринг подошел к зеркалу. — Ты посмотри. Я старый человек. Где силы взять?
— Откуда Геркулес брал силы — от земли. Пиши, что потребно, какого нужно народу?
— Куда мне? Я от первой экспедиции не опомнился.
— Фортуну праведную ублажит твоя дерзость, — сказал обер-секретарь. — Ты датчанин, но вижу в тебе природного россиянина. Взыскующее твое сердце разве не болит о державе? При твоих знаниях, опыте.
Эк выдал наград! Неужто Кирилов не видит: по возрасту ли такие тяготы? Для такого полета сокол нужен.
Высокопарно вышло.
Эге, Кирилову того и нужно было.
— С юности знаю стихословие: «Ироду сокола трудно победить». А ты есть сокол, парящий над…
Кирилов запнулся.
— А что, Иван Кириллович, теперь в моде розовые чулки и золоченые кафтаны?
Беринг выводил обер-секретаря на более привычную для придворного мужа колею.
Кирилов охотно пояснил:
— Анна Иоанновна не признает темных тонов. — И расхохотался совершенно по-мужицки. — Нынче, друг мой Витус, чем попугайнее да канареечнее, тем больше угождаешь. Мне же по долгу часто надобно являться к императрице. Но — к делу. Вот твоя дорога. Вот она. — Тычет пальцем в раскрытую карту.
Беринг мысленно пробегает путь от столицы до Камчатки. Пять раз можно положить на карту ладонь, от большого пальца до указательного. Просто. А наяву? Только одного пути более года.
Вдруг он вспоминает косяки птиц, летящие на ост. Близок, видимо, американский материк. И эти сосны на воде — откуда бы? На Камчатке не растут.
— Вот куда гляди, — приказывает обер-секретарь. Кончиком пера ведет по северной береговой линии Сибири. — Тут путь надобно отыскать. Все побережье, все его якорные места ухватить единым разом — да на карту, да на карту. Дабы могли мы выходить в Тихий океан не под экватором… Вот где должен быть обозначен скипетр российский!