Ядовитая иголочка, засевшая в сердце Амана и мешавшая ему нормально жить последние несколько дней, опять дернулась. Кармиан, Кармиан, Кармиан… Ни Селия, ни другая девушка никогда не улыбнется ему, если Кармиан будет рядом. Аман и сам не мог точно сказать, когда допустил ту кармическую слабость и сблизился с демоном, когда начал считать его если не своим другом, то, как минимум, не врагом? Какая лживая сказка. С таким очевидным финалом-разочарованием. Он правильно сделал, что покончил со всем сейчас. А тот поцелуй - это просто чары безумия. Ничего не было. Не могло быть, значит и не было!
Впереди показался лагерь. Очаровательная блондинка, завидев жреца, замахала ему рукой и, подобрав подол белого платья, поспешила навстречу. Вот он, правильный путь. Тонкие руки обняли юношу за шею. Так и должно быть. Аман нежно привлек к себе девушку, уткнувшись лбом ей в плечо, опьяненно вдыхая аромат можжевельника и лечебных мазей. Много лет назад он уже выбрал этот путь, путь света. Он слишком много пережил, идя по нему, и одного демона мало, чтобы вдруг сойти во тьму. Пусть даже этот демон Кармиан.
— Я рад Вас видеть, госпожа Селия.
— Я переживала за вас, господин Аман.
***
Вода все текла и текла по плечам юноши. Жрица кротко смотрела на него из-под светлых ресниц.
— Мне бы хотелось все забыть.
— Писание учит нас помнить свои ошибки и не повторять их, — маленьким ковшиком Селия зачерпнула из источника воду и вновь облила Амана с головы до ног.
Жрец стоял перед ней на коленях в одном исподнем, закрыв глаза и опустив голову. Прохладная влага стекала по его телу, очищая своей первозданной свежестью, унося в теплый мох все лишнее.
— Расскажите мне, что Вас гложет, господин Аман. Я помогу вам.
— Мне стыдно, Селия. Я чуть не сошел с выбранного пути, едва не променял свет на тьму, — юноша вздрогнул, когда вода опять полилась ему на голову. — Я устал хранить секреты. Я верю тебе. Выслушай мою исповедь, сестра.
Аман все говорил и говорил, выдирая из себя всю ту боль, что мучила его с самого детства. Болезненно сжимая зубы, рассказал о демоне, чьему обществу был рад, о безумии, которое завладело его разумом по прихоти Ку-Сатота, о предательстве в одной короткой строчке. Все отчаяние, непонимание,страх, все сомнения , что копились в душе годами, - все вырвалось наружу и тут же исчезло под понимающим взглядом серых глаз и потоками чистой воды.
— Я боюсь идти вперед, — Аман и сам не заметил, как на глазах выступили слезы, — боюсь не справиться, боюсь подставить Искателя, боюсь подвести орден. Я…
Маленькая ладошка нежно погладила мокрые светлые волосы. Аман удивленно поднял голову. Селия сидела на краю источника, с мягкой уверенностью глядя ему в глаза.
— Я восхищалась Вами с первой нашей встречи, господин Аман. Вы всегда были для меня примером истинной добродетели, и сейчас Вы не стали в моих глазах хуже. Кому из людей не ведомы страхи и сомнения? Раз они все еще беспокоят вас, значит Вы человек, значит тьма не добралась до Вашей души. И если Вы сами не верите в свой свет и свою человечность, то в них буду верить я, как верю в Руфеона и Младших богов.
— Спасибо, госпожа. Я не заслуживаю Вашего почтения, но мое сердце бьется быстрее, чувствуя Вашу поддержку.
Жрица ласково улыбнулась. В ее глазах будто вспыхнули маленькие солнышки, заставив юношу завороженно засмотреться на них. Он будто блуждал в темноте много лет и вдруг наконец увидел свет. Чистый, Первозданный свет.
— Я сам провожу вас до Боэр Морхена, госпожа.
— Только сначала высушитесь, господин Аман, — Селия смущенно убрала каплю воды с его лба.
Аман легко перехватил ее руку и, не отрывая взгляда, осторожно поцеловал хрупкие пальцы, поднимаясь с колен. Жрица опустила ресницы.
От ствола старой ивы, не одну сотню лет стерегущей лесной источник, отделилась высокая тень, зябко повела плечами и растворилась в воздухе, оставив жрецов в обществе друг друга.
***
Кармиан практически выпал из портала, ухватился за ближайшую серую плиту, предотвращая падение. Замер. Мертвую тишину нарушало лишь его прерывистое дыхание. Маг сжал зубы, попытавшись успокоиться, и двинулся вперед. Под сапогами захрустела сухая трава, промозглый ветер заставил демона неприязненно поежиться и поднять воротник.
Осень в Берне всегда была отвратительной. Худшее время года, когда вся природа на континенте на несколько недель будто вымирала, оживая лишь с первым снегом. Менестрели и сказочники любили выдумывать, что это какое-то проклятие. Мол, однажды решили младшие боги посостязаться, кто создаст самое прекрасное место и… Дальше Кармиан обычно не слушал, одаривал рассказчика презрительной улыбкой и уходил, не подав и монетки.
Как же давно это было.
Вот бы так же забыть ту тошнотворную картину. Сколько ты стоял перед ней на коленях, Аман? Почему милого личика и белых одежд тебе хватило, чтобы поверить ей, открыть свою душу? Неужели ты влюбился, дэрон?
Попавшийся под ноги камень Кармиан со злостью пнул. Тот отлетел в ближайшее надгробие, оставив на нем скол, но лишь шелохнув темнеющие листья.
Смертоцвет. Вот и первая белая могила, вся увитая темно-зелеными побегами с острыми листьями и мелкими белыми цветками. Как кстати. Он уж подумал, что люди заполнили своими покойниками все кладбище. Кармиан присел на корточки, коснувшись одного из лепестков. Смертоцвет никогда не желтел и не вял и всегда цвел. Он словно бы посылал в бездну все законы природы, существуя им наперекор. «Да, я не такой, как все вы! Я сильнее вас! И вы боитесь моей силы, суеверно считая цветком смерти».
Маг осторожно надломил одну веточку с цветами. Суеверия возникли не на пустом месте. Некоторые считали, что смертоцвет принесли в Акрасию демоны, потому как только они могли свободно рвать это растение. От прикосновения человека или силлина цветы осыпались серым едким прахом.
К первой веточке прибавилась вторая. Кармиан все шел и шел между могилами, собирая свой страшный букет. Демоны и правда единственные могли касаться смертоцвета, вот только и их цена за этот смертельный дар была высока. Кармиан бросил раздраженный взгляд на свои руки. Ладони почернели, точно обожженные, вены на запястьях вздулись и налились тьмой — отравление уже необратимо.
Неказистые белые цветочки с такими нежными лепестками и хрупкими листиками, но покусись на их жизнь, и тебя ждет забвение: ты будешь обречен долгие дни блуждать в своем угасающем сознании, не в силах найти выход, пока твое сердце не очистится от яда.
Все реже стали встречаться серые человеческие надгробия, все чаще белые камни были полностью покрыты смертоцветом. Когда-то здесь хоронили только силлинов, люди пришли много позже.
Левая рука онемела, заставив Кармиана болезненно зашипеть. Еще немного, всего пару минут. Под ноги попадались торчащие корни и каменная крошка. Еще пару шагов.
Вот он. Огромный дуб, посаженный на этом месте очень и очень давно.
Кармиан остановился. У самых корней дуба белела древняя могила, практически вросшая в холодный ствол. Буквы на ней давно стерлись под властью веков, но Кармиан и так прекрасно знал, что написано на растрескавшемся камне. Он слишком хорошо помнил это место.
Букет упал на холодную землю, выроненный ослабшей рукой.
— Я вернулся, отец.
Комментарий к Белое к белому
Автор выдохся. Автор берет перерыв.
========== Грани ==========
Что я должен был сказать или сделать? Доверие — такая хрупкая вещь; так просто уничтожить, так трудно построить. Доверие не купишь за деньги, доверие не украдешь и не выменяешь, доверие не создать грубой силой. Ты не прав, Аман, мы не похожи. Не было в моей жизни ни доброго жреца, наставившего на путь искупления, ни Искателя, ни Силлиана, поверивших в меня. В моей бесконечно долгой жизни лишь раз меня попытались хотя бы понять. И где теперь этот милосердный? Упокоен человеческой мразью.