Не отрывая глаз от зеркала, Упен-бабу щелкнул каблуками и снова голосом Биджита воскликнул:
— Шикарно, дядя! Я вам говорю: просто шикарно!
И в этот момент раздался стук в дверь. Женский голос спросил:
— Можно войти?
Вздрогнув от неожиданности, Упен-бабу почти машинально сказал:
— Пожалуйста, входите, — открыл дверь и от стыда чуть сквозь землю не провалился. У него было такое ощущение, словно молодой человек и девушка, стоявшие в дверях, застали его раздетым.
— Можно войти?..
Откуда они его знают? И что это за люди? У девушки очень симпатичное и умное лицо.
— Меня зовут Шоходеб Шоркар, я друг Онукуля. А это Татия… моя жена. — Последние слова молодой человек произнес, несколько запнувшись, как будто с непривычки.
— Меня зовут Татия Шом.
— Значит, ты не сменила свою фамилию на фамилию мужа. Так? Это хорошо! — Упен-бабу сам не ожидал, что с такой легкостью обратится к молодой женщине на «ты».
Вскоре он, преодолев первоначальную неловкость, почувствовал себя очень естественно и в новом европейском костюме. Молодым людям он сказал:
— Видите, какой у меня тут беспорядок. Отодвиньте куда-нибудь это барахло и садитесь. Я как раз перед вашим приходом новые наряды примерял. Еду за рубеж лечиться. Наверное, придется там пробыть несколько месяцев. А вы ведь знаете, там все совсем по-другому…
Татия быстро расстелила на полу две газеты, на одну уселась сама, на другую усадила Шоходеба.
— Дядюшка… — начала было Татия.
— Дядюшка?! — передразнил ее Упен-бабу. — Не говорите «дядюшка», говорите просто Упен-да.
— Говорите? Не говорите «говорите», говорите просто «говори», — передразнив его в ответ, сказала Татия.
Упен-бабу громко рассмеялся. Он почувствовал вдруг, что в компании этих неожиданно явившихся молодых людей он и сам будто помолодел.
Шоходеб, усевшись поудобней, достал сигареты.
— Вы не возражаете, Упен-да, если я закурю?
— Нисколько. А ты, Татия?
— Думаете, если б мы возражали, он вышел бы курить в коридор?
Шоходеб, затянувшись сигаретой, усмехнулся.
— Конечно, не вышел бы. Просто не стал бы курить. — И вдруг добавил: — А между прочим, Упен-да, этот костюм вам ужасно идет.
Татия тут же подхватила:
— Я первая хотела это сказать, еще как только мы вошли. А ты, противный, меня опередил, — и шутливо ударила Шоходеба по плечу.
Шоходеб встал и поправил Упен-бабу узел галстука. Татия не хотела отставать. Она тоже поднялась с пола и, вынув платок, пахнувший духами, стерла не впитавшийся кое-где крем с лица Упен-бабу.
— Как прекрасно пахнет твой платок, — только и смог сказать Упен-бабу.
— Вам нравится? Я подарю вам эти духи, — ответила Татия и, взяв Упен-бабу за плечи, усадила его на нижнюю полку.
— А как же ты сама?
— Подумаешь, еще куплю. Ведь мы едем в Европу.
— В Европу? А куда именно? И какие у вас там дела?
Шоходеб все ему рассказал. Умолчал лишь о том, что у него за работа.
А Татия добавила:
— Снимите ботинки, Упен-да, и залезайте на полку с ногами[36]. А то у нас разговора не получится.
10
Когда Длинный Гирджа закончил проверку билетов и вернулся в свое служебное купе, за окнами уже вовсю бушевал ливень. Что ж, на то и сезон муссонов!
Длинный Гирджа только рад, если во время его дежурства обрушивается муссонный ливень. Потому что тогда на остановках почти не прибывает пассажиров. А кому сходить, те все равно сойдут. В хорошую же погоду в вагон часто залезают разные безбилетники, народ, как правило, нахальный и приставучий. Наговорят с три короба, голову задурят, а под конец еще и деньги суют — устоять трудно, но потом хлопот не оберешься.
Конечно, нет на свете работы без хлопот. В каждом деле свои трудности.
А в работе на железной дороге много и интересного: сколько диковинных людей попадается, сколько невероятных событий происходит! Длинный Гирджа уже не раз думал: хорошо бы завести специальную тетрадь и записывать в ней самое интересное. Ведь со временем многое забывается.
Но никогда ему не забыть те три события, которые произошли во время его работы. Первое — роды. Второе — свадьба. Третье — смерть.
36
Для многих индийцев европейская манера сидеть, опираясь ногами о пол, непривычна и неудобна. Они предпочитают сидеть, поджав или скрестив ноги под собой.