Роквуд оглянулся, и чёрные глаза его запылали объявшим автомобиль пламенем.
— А ведь там мог быть ты, инспектор, — озвучил он ровно то, о чём Уильям вскользь подумал.
Значит, он не ошибся. Возможно, это было сделано в отместку за убийство и захват товарищей этого человека-тени. Он понимал, что не сможет ничего предпринять против вооружённого отряда полиции в одиночку, и решил напоследок напасть, считая, что подорвёт инспектора королевской полиции. Ну, пусть и считает.
— Ты видел, кто это сделал? — спросил Роквуд.
— Теневой человек. Видимо, он за нами наблюдал.
— С рудника? Ты его там чувствовал, да?
Уильям не ответил. Поздно уже было объяснять. Да и тогда… Что бы это изменило? Путь из рудника был один. А пробовать выслеживать теневых на таких расстояниях — бесполезная затея.
— Пойдёшь посмотришь? — спросил Роквуд, открывая водительскую дверь.
Уильям мотнул головой.
— Я не могу выйти. Тот, кто это сделал, целился в меня. И сейчас будет думать, что я мёртв.
Роквуд неодобрительно хмыкнул и вышел сам. Подошёл к помогающим и, снова закурив, громким солдатским голосом сказал, что тут уже водой не поможешь, надо вызывать пожарных и тех, кто тут улицы расчищает. Люди спрашивали, знает ли он, что произошло, кто это был и за что взорвал автомобиль, и вместо ответов Роквуд хмыкал и качал головой.
— Не волнуетесь, вы ему не интересны, — единственная фраза, которая должна была, по его мнению, успокоить горожан.
Тогда на мосту показался третий автомобиль. Люди встревоженно расступились, опасаясь нового взрыва, но, как и предсказывал Роквуд, не произошло ничего. Макс просто затормозил, едва съехав с моста, и выскочил из салона.
— Какого чёрта тут произошло⁈ — закричал он, и Уильяма обдало волной ужаса.
Макс обходил дымящиеся, едва потушенные обломки.
— Скажи, что там никого не было? — Макс безнадёжно обратился к Роквуду, и тот коротко мотнул головой, перекидывая сигарету из одного угла рта в другой. Макс сглотнул.
— Кто это сделал?
— Кто-то. Человек-тень. Выскочил и подорвал. Бум. И всё…
Макс напряжённо сверлил Роквуда взглядом несколько ужасно длинных секунд, а потом рука его нырнула под куртку, к скрытому там пистолету. Он поднял голову, осмотрел крыши ближайших домов, прошёл по улице, ступая тихо, как на разведке, будто из-за любого угла на него мог выпрыгнуть враг. И не зря. Уильям чувствовал: чужак всё ещё здесь, он наблюдает и, возможно, тоже целится.
А потом Макс замер, внимательно глядя в тёмное окно небольшого магазина. Выпрямился как палка. Его рука неподвижно лежала под курткой. Он в последний раз оглянулся. Медленно-медленно.
И вдруг крутанулся. Раздался выстрел. Кто-то из собравшихся вскрикнул, а с одной из редких черепичных крыш съехал человек. Уильям усмехнулся: Макс Хэмильтон порой стрелял даже слишком метко.
Чувство слежки оборвалось так же, как и старая черепица, которую зацепило бездыханное тело теневого бандита. Теперь все сгрудились вокруг него, а Уильям, быстро отправив сообщение в местный корпус полиции, наконец вышел из укрытия на заднем сиденье.
— Ты всё это время был жив? — с претензией спросил его Макс, ощущая себя то ли преданным, то ли обманутым — и абсолютно точно дураком.
— Восстал из мёртвых, — ответил Уильям.
Они пробились через причитающую толпу и склонились над трупом. Высокий мужчина с щетиной на лице, одетый прилично, с дорогими цепями. Видимо, за такие дела платили весьма неплохо.
— Вы перестреливались с этим, не помнишь? — посмотрел Уильям на Макса.
Тот кивнул.
— С ним, с ним. Вот, как он от меня ускользал. Он тень. А теперь, видимо, расслабился… Я увидел его в окне. Он даже не успел ничего понять, наверно.
— Отправим его на осмотр и опознание в местный участок. Вдруг найдут что-то про него.
— Или на него, — усмехнулся Макс и поднялся. — Да всё, расходитесь, не на что тут смотреть!
Его не особо послушали, а те, кто решил отойти, всё равно то и дело в ужасе оглядывались на тело. Труп забрали, и Шкипер был вынужден остаться в Твин Шливе, чтобы продолжить следить за расследованием здесь: кто стоял за похищением карты, всё ещё оставалось загадкой.
Подстреленный день назад бандит пришёл в себя в больнице, но рассказал — после того, как ему сообщили о гибели второго подельника, — лишь о том, что именно этот человек, Теодор, ответственен за поджог в отеле. Теодор и сгоревший работали на одного человека, и второй передал карту лавочнику. Теодору нужно было от него избавиться, чтобы было меньше следов. Сам раненый бандит, по его словам, был лишь исполнителем. Он и бородач должны были добыть реликвию, каким-то образом разобравшись в карте. Они считали, что Теодор им поможет, потому что именно он карту в итоге и забрал.
Карту действительно нашли у теневика Теодора. Прямо в нагрудном кармане его дорогой кожаной куртки. Её отослали Уильяму в столицу спустя сутки после их отъезда, и он с тяжёлым вздохом убрал её в рамку под стекло. Смысла в ней больше не было, реликвию они нашли, и оставалось дождаться возвращения его величества из-за границы, чтобы презентовать результаты операции.
Глава 3. Утёсы
Лиз была рада вернуться домой. Там наконец не было ни стрельбы, ни взрывов, ни пытающихся её утопить пещер. Когда они, выехав из леса, увидели огненный шар взрыва, ей показалось, что сердце рухнуло и никогда больше не забьётся. Джордан, сидевшая с ней на заднем сиденье, схватила её за ледяные руки и что-то зашептала на непонятном Лиз языке. Макс выругался и нажал на газ.
— Вы сидите и не высовываетесь! — скомандовал он, прежде чем выйти, и они втроём послушно сидели, а Джок пытался их успокоить. Выходило паршиво.
Вернувшись за руль, Макс сказал: «Гловера подорвали», — и они в полной тишине доехали до гостиницы. Уильям никого не собирал — отправил на пейджеры сообщение, что они уезжают через два часа. Ужин подадут внизу в столовой. Никому нельзя никуда выходить. Читая это вслух, Роквуд усмехнулся (он, казалось, вообще единственный сохранил такую способность) и сказал:
— Ну что, теперь не погуляешь.
Лиз поняла, что он про неё, но ничего не сказала. Гулять ей и самой не хотелось. На душе было тяжело и пусто. Она, забравшись с ногами на постель, сложила руки на подоконнике и улеглась на них, глядя на медленно темнеющую улицу.
— Не понимаю, как так произошло, — тихо сказала она, когда Макс подошёл, чтобы убрать перегородку. — Я на такое не подписывалась. Ладно, какие-то бандиты. Но Гловер…
Она посмотрела на Макса, ища в его лице сочувствие и такую же потерянность, какую чувствовала сама, но тот лишь тяжело вздохнул.
— Такое случается, Лиз. Мы все на это подписались.
— Ты так спокойно об этом говоришь…
— Я не так близко знал Гловера, — нахмурился Макс, останавливаясь со свёрнутым брезентом в руках. — И, вероятно, это даже к лучшему, потому что потерять так близкого друга было бы хуже.
И отвернулся, хоть Лиз и успела заметить тень скорби на его лице.
— Это всё равно так… странно, — вздохнула она. — Он ведь буквально час назад был с нами. Кто теперь будет возить Уильяма?
— Уильяму бы новую машину заиметь для начала, а потом можно и о водителе подумать, — крикнул с другого конца комнаты Роквуд.
— А вам что, его совсем не жалко⁈ — воскликнула Лиз, оборачиваясь к нему.
— Мы тут военные, девочка. Я такие смерти через день видел. От пуль мерли как мухи и враги, и друзья. Скажи спасибо, что жива вообще.
От возмущения Лиз не нашла, что сказать, и, обиженно хмыкнув, снова отвернулась к окну. По дороге домой они тоже не перебросились ни словом.
Радио играло всю ночь, и Лиз едва могла задремать на своём личном заднем сиденье. Макс и Роквуд поменялись местами где-то на середине пути, и хлопками дверей потревожили и без того беспокойный, абсолютно неудобный сон. И Лиз так рада была вернуться в свою кровать! Она наконец приняла горячий душ (перед отъездом времени не было), наконец обняла Пэтти, которая с причитанием обработала её руки, наконец успокоила Агату, которая проснулась ни свет ни заря, потому что своим чутким слухом уловила и открытие двери, и тихие возгласы Лиз и Пэтти. За всем этим тёплым «наконец» Лиз абсолютно забыла о том, как Макс спросил её, смогут ли они увидеться ещё, раз уж всё кончилось, а она сказала, что сейчас просто хочет отдохнуть и забыть всё, что произошло