— Чудно, — не сильно впечатлённо сказал Уильям. — И как нам туда добраться?..
И будто в ответ на его вопрос снова что-то заскрежетало, и там, где были поросшие мхом складки каменных одежд, раскрылся проход с узкой винтовой лестницей. Уильям зажёг фонарь и, пожав плечами, шагнул туда первым. Другого пути у них не было. Немного замешкавшись, Лиз и Макс пошли следом.
Крутые узкие ступеньки лепились одна на другую. От постоянных поворотов кружилась голова. Стены сжимались вокруг так узко, что широкоплечий Макс неприятно морщился, постоянно что-то задевая. А ещё там было непроглядно темно. Фонари освещали следующий шаг, но стоило поднять от пола глаза, как взгляд тонул в чернильном мраке, и даже спину Уильяма Лиз не могла рассмотреть с расстояния в пару ступеней. Она постоянно искала руку Макса, будто темнота узкой лестницы была самым страшным, что пришлось переживать за этот невероятно длинный тяжёлый день.
— Здесь свет, — раздался глухой голос Уильяма, и вскоре шаги его стихли, а впереди забрезжил свет. Яркий, тёплый, дневной. Тот самый, который освещал всю их пещеру.
Они вышли к этому свету и оказались ровно в том месте, куда прижимались руки каменного идола. Теперь там зияла дыра, и от неё, как два моста, плечи и предплечья вели к сложенным чашей ладоням. А в них блестело нечто, по форме напоминающее портмоне или портсигар, такое же прямоугольное и будто сложенное пополам.
— Ты сможешь? — посмотрел на Лиз Уильям.
Она вытаращилась на него.
— Почему опять я⁈
Держась за выступы на стене, она взглянула вниз и с замиранием сердца представила, как летит с этой высоты и превращается в прекрасное месиво из крови и костей. Не так ей хотелось заканчивать жизнь. И уж точно не в двадцать лет, работая на государство!
— Ты меньше нас обоих, — объяснил Уильям. — А руки у статуи довольно узкие, чтобы пройти. Ну и в случае чего тебя будет проще вытащить.
— В прошлый раз меня тоже должно было быть просто вытащить, — скрестила руки на груди Лиз.
Они все молчали несколько минут. Свет постепенно бледнел, напоминая о течение времени, и нужно было решать. Лиз ещё раз взглянула вниз. Между двумя каменными руками расстояние казалось огромным! Сорвётся с одной — за другую не зацепиться.
— А верёвка есть? — дрожащим голосом спросил Лиз и прикусила губу.
Макс молча кивнул и достал тонкий канат, которого должно было хватить, чтобы дойти до ладоней статуи. Лиз хотела забрать у него верёвку, чтобы обвязать один конец вокруг пояса, но Макс остановил её и связал конец на манер лассо.
— Просто пробую, — пояснил он и, размахнувшись, насколько позволяло неширокое пространство, в котором они оказались, бросил верёвку вперёд, к рукам. Петля лассо зацепилась за указательный палец левой ладони, и теперь канат тянулся от пальца до Макса натянутый, как для гимнаста.
Он передал канат недоумённо глядящему на него Уильяму, а сам снял кожаную кобуру, надел на не менее сбитую с толку Лиз и продел между её грудью и кобурой верёвку.
— Страховка из подручных средств, — развёл руками Макс и снова натянул канат, уводя его в сторону, чтобы он шёл почти вровень с серединой левой руки статуи.
— А ты меня удержишь? — с недоверием спросила Лиз.
— Куда я денусь, блондиночка, — улыбнулся он, и она, продолжительно выдохнув через рот, осторожно на коленях перелезла на руку статуи.
Так было медленно, но более устойчиво. Она почти не смотрела вниз, запретив себе даже думать о высоте. У неё были только эти серые влажные камни, трава, облепившая их. Да, скользкая, но какая уже разница? Она уже ползёт, обдирая колени, как будто почти вмещается даже на каменном предплечье. В конце концов, она же на страховке. Её поддерживают два сильных мужчины. Ну сколько тут ползти? Метров пять, наверно. А потом схватить артефакт — и бегом назад. Насколько позволит страх, конечно.
За этими мыслями Лиз почти не заметила, как добралась до ладоней. Вздрогнув от неожиданности, она тихо ойкнула и, забравшись на широкую каменную платформу, которую образовывали ладони, чуть не расплакалась от облегчения. Наконец твёрдая земля, чёрт возьми!
Она помахала Максу и Уильяму.
— Не тяни! — крикнул ей Уильям. — Взяла — и быстро возвращайся. Чёрт знает, что с этой скульптурой может произойти!
— Да! Да, конечно!
Лиз схватила коробочку, которую окрестила портмоне, и готова была пуститься обратно, как вдруг руки затрясло. Парализующий страх сковал тело, и Лиз вцепилась в каменные пальцы.
— Лиззи, давай назад! — Макс натянул канат.
— Они трясутся! — в панике выкрикнула она.
— Я вижу. Быстро давай!
— Я… Я не могу! Я упаду!
— Ты упадёшь, если продолжишь стоят как истукан! — рявкнул на неё Уильям, и Лиз только пискнула в ответ. Потому что руки начали подниматься.
Лиз взвизгнула. Руки мёртвой хваткой вцепились в камень, будто это могло помочь. Всё вокруг тряслось и дрожало. Она чувствовала, как поднимается вместе с руками. Как ноги соскальзывают с накреняющихся камней. Как верёвку нещадно дёргают, чтобы она наконец отцепилась, а она не могла…
Ноги соскользнули окончательно, и Лиз повисла на руках. Взгляд зафиксировался на приближающейся стене и той дыре, к которой тянулась верёвка. Кровь стучала в ушах, сердце колотилось в груди, как сумасшедшее, и она не слышала, что ей кричат, пока чудом к ней не пробился раздражённый голос Уильяма:
— Отцепись или тебя щас раздавит!
И она отчего-то послушала.
Уставшие руки, всё это время кольцом сжимавшие камень, расслабились и соскользнули. Лиз зажмурилась, сдавленно вскрикнув. Верёвка снова натянулась, насколько это возможно, и она поняла, что не летит, а почти катится вниз.
Её ступни ударились об пол, тело врезалось в чьё-то чужое, они оба осели на камни и оказались в темноте. Скрежет. Оглушающий стук прямо за спиной. И кажущийся таким неуместным громкий выдох облегчения.
— Боже мой, — раздался голос Уильяма над головой. — Если я возьму тебя ещё куда-то, то ты ж точно убьёшься.
Поняв, что она не падает и ничего не трясётся, Лиз опасливо приоткрыла глаза. Свет двух перекрестивших лучи фонарей осветил для неё крошечную комнату в пещере внутри статуи и пальцы, заткнувшие ход. Уильям держал её почти на руках. Это на него она упала. Макс стоял рядом и, глядя пустыми огромными глазами в сторону, сматывал верёвку.
— Я её достала, — сказала им обоим Лиз, хлопая глазами, и вытащила коробочку-портмоне из кармана шорт.
Поднялись наверх они в тяжёлой тишине. Уильям забрал у Лиз коробочку и снова пошёл первым. У самой Лиз звенело в голове, и она шла пошатываясь, будто пьяная. Но от предложения Макса залезть ему на спину отказалась: земля под ногами казалась сейчас очень важным элементом жизни. А когда их наконец осветило вечернее солнце и вместо глухих шагов зашуршала трава, она не выдержала: раскинула руки и закричала какую-то несуразицу, благодаря солнце, землю, ветер и то, как крепко держат её руки в стрессовых ситуациях. А потом осела на траву и разлеглась звездой под чистым вечерним небом. Над ней трепетала трава, её обдувал солёный ветерок, и нервы медленно отпускали.
Макс присел рядом на корточки.
— С тобой всё в порядке?
— Угу.
Лиз потянулась к нему, провела кончиками пальцев по его щеке, задела повисший на шее жетон и, глупо рассмеявшись тому, как он мятником залетал туда-сюда, тихо попросила:
— Дай мне немного полежать, хорошо?
Макс улыбнулся ей, посмотрел на Уильма, который сел на серый валун, в котором, если не знать, никогда не различить голову гигантской статуи, и сжал ладонь Лиз.
— Пойду проверю, что там у Уилла, — сказал Макс, поднимаясь.
Лиз проводила его с мечтательной уставшей улыбкой и прикрыла глаза.
Уильям встретил Макса хмурым взглядом, пронизывающим насквозь так, что волосы и на руках, и на затылке зашевелились.
— Ты влюбился в неё? — тихо спросил Уильям. — В Лиз. Мне кажется…
— Тебе «кажется» или ты «чувствуешь»? — перебил Макс, нахмурившись. В голову сразу пришёл их небольшой спор с Лиз о том, использует ли Уильям свой дар вне работы в полиции. И кажется, она была права.