Солнце, не успев сверзиться за горизонт, спряталось за скалой. Лену развернуло и понесло прямо на эту чёрную громадину. Сердце ухнуло от неприятных предчувствий, а потом сжалось в испуге. Скала мчалась навстречу Лене с ужасающей быстротой.
Но в скале оказалась узкая расселина. Лена летела в холодном полумраке горного ущелья, не зная, что ждёт её впереди. Если бы она развела руки в сторону, то без труда бы дотронулась до шероховатых камней. Но руки были прижаты к груди и пальцы правой вращали волшебную палочку.
И тут ущелье кончилось. Горизонт развернулся огромной чашей где-то внизу и вдалеке. А впереди, заслоняя всё на свете, сверкал замок. Солнце пряталось за ним и расцвечивало его самыми волшебными красками. Наверное, он был хрустальным, этот замок. Потому что в его стенах жили миллионы разноцветных огоньков, какие прыгают в пробке хрустального графина, если через неё смотреть на самую обыкновенную электрическую лампочку. А тут не было электричества. Тут было алое солнце и полыхающие огненными бликами башни. Много их тянулось к небу, маленьких и больших, узеньких и толстых, увенчанных узкими шпилями и полукруглыми, как планетарий, куполами. А за ними виднелась самая высокая, самая изукрашенная, на шпиле которой вращалось ажурное розовое сердечко.
И конечно же Лену несло прямо к ней. Промелькнули внизу и остались позади широкие замковые ворота. Теперь в недосягаемом низу расстилалась пустынная площадь, вымощенная странными синими камнями. Солнце не доставало своими лучами до площади. Огромная тень от замка покрывала её целиком. И в этой тени особо удивительно выглядели искорки, вспыхивающие и угасающие в тех синих камнях. Искорки были голубыми и фиолетовыми. Иногда им удавалось вырваться из камней и тогда они наливались изумрудной зеленью, превращались в маленькие шарики и медленно-медленно поднимались в небеса. Но ни один шарик не пролетел рядом с девочкой.
Теперь башня занимала всё пространство перед Леной. Даже страшно подумать, насколько она оказалась большой, невыносимо громадной. По серым стенам кое-где вились зелёные побеги с длинными и узкими, как у ивы, листиками. Отвернуть не получалось. Башня надвигалась на Лену. Нависла над ней. Шпиль с сердечком уже реял в поднебесье. Мимо него проплыл зелёный пузырёк и растворился в небесной синеве. Шарики уплывали к закату, словно стремились убежать от подступавшей тьмы, поедавшей синеву неба за Леной. Камни стены нагрелись от солнца и Лена чувствовала, как это тепло покидает серые блоки и струится вверх. Ветер исчез. Башня заслонила и его, и всё на свете.
Перед Леной оказалось окно, украшенное картиной из цветных стёкол. Длинный согнувшийся человек с печальным лицом дул в длинную трубу. А над человеком реяла серебряная птица, то ли летевшая на звуки мелодии, то ли убегавшая от неё.
Лену с размаху швырнуло в это окно. В самую последнюю секунду створки окна распахнулись и ушли в темноту комнаты, но было уже поздно. От испуга Лена прекратила вращать палочку и открыла глаза.
Она находилась в высоченном сумрачном зале. В массивных подсвечниках на стенах крепились сотни потушенных свечей. Лучи Солнца били в противоположное окно, отчего по полу протянулась странная цветная мозаика. На противоположном окне была другая картинка. На зелёном холме стоял человек в сером. Его серебряные глаза сверкали украденными бликами солнца. Возле холма сидела крыса с красными злющими глазами. А от холма за горизонт отпрыгивала стремительная чёрная пантера с почтовым рожком на шее.
Кроме Лены в зале никого не оказалось. Но Лена не боялась. Теперь всё-всё-всё, что ещё секунду назад никому не принадлежало, переходило исключительно в Ленину собственность. И чтобы окончательно закрепить своё владычество над свалившемся под ноги богатством, Лена побежала в центр зала, туда, где протянулся длинный широченный стол, уставленный едой.
Столешница из светлого дерева изобиловала тарелками, блюдами и салатницами, наполненными незнакомой едой. Хотя нет, некоторые из этих блюд Лена видела в маминой «Книге о вкусной и здоровой пище», а ещё кое-какие в западных боевичках, где богачи собираются около бассейна с голубой водой рядом с белостенной загородной виллой и ведут за обедом свои важные и непонятные разговоры. Над столом гуляли удивительные запахи. На секунду Лена почувствовала себя героиней «Аленького цветочка» и заоглядывалась, ища за колоннами огромную фигуру лохматого чудища с прекрасной душой.
Но за колоннами прятались шкафы с книгами.
Лена пока решила туда не ходить. Сначала надо пообедать, иначе мама заругается, потому что сидеть целый день без еды невероятно вредно для желудка. Интересно, а сидеть в таком месте без еды тоже вредно? Но над глупыми вопросами Лена не задумывалась. Еда стояла на столе, значит её нужно было съесть, иначе всё тут попросту испортится, потому что в замках никогда не бывает холодильников. Вот и всё.
Больше всего Лене понравился запечённый поросёнок. Не задумываясь, она отломила ножку и стала своими зубками отхватывать нежное мясо. Пальцы на руках сразу стали жирными и скользкими. Бурая капля упала на джинсы и расплылась некрасивым пятном. Лена расстроилась. Стиральных машин, как известно, в замках не бывает. А мама обязательно заметит и станет ругаться. Мама всегда следит, чтобы Лена ела аккуратно.
Руки пришлось вытирать о свой собственный носовой платок, поскольку никаких умывальников поблизости не было. Значит, ей попадёт ещё и за платок. Но попадёт потом, когда вернётся мама, а вокруг Лены будет не пустынный зал, а её квартира. Потом — не сейчас.
Стемнело. Солнце унесло свои лучи вместе с собой. Зажглись свечи.
Они горели странным серебряным пламенем. По залу разлился волшебный свет от этих, одновременно вспыхнувших серебряных язычков на концах фитилей. Сами свечи были и жёлтыми, и розовыми, и бордовыми, а пламя получалось серебряным. Нет, никогда не видела Лена такого пламени. Поэтому осторожно-осторожно потянулась к язычку огня. Палец коснулся серебряного лепестка. Огонь не ужалил Лену. Тепла не чувствовалось. Даже наоборот, Лена как будто дотронулась до ледяной сосульки. Стало холодно. Такому огоньку наверное обрадовался бы только сердитый пожарник, который много раз нарисован на стенде, припёртом к запасной, вечно запертой двери физкультурного зала. Дети испуганно смотрели на него, а он сурово объяснял им, что «Жучок — причина пожара». Лена любила жучков. Даже навозников, которые умеют скатывать противный мягкий шар. И не любила пожарников, особенно в красных касках. Как хорошо, что настоящие пожарники никогда не ходят в таких отвратительных касках и никогда не призывают детей давить пожароопасных жучков.
Лена больше не крутила палочку, но сказка не исчезала. Она продолжала жить своей, непонятной для Лены жизнью. Перед Леной вытянулась тень. Девочка испуганно обернулась и увидела, что тень ей подарила Луна, заглянувшая в распахнутое окно. Луна здесь была в четыре раза больше, чем нормальная. И ярко-голубая, с синими разводами Лунных гор. По такой Луне не ходили Незнайкины ноги. По такой Луне наверное вообще никто не ходил, если, конечно, там не жили свои собственные Лунные человечки со своей собственной далёкой и непонятной для Лены жизнью. Всё сейчас здесь было непонятным для Лены. И жило в девочке какое-то таинственное и завораживающее чувство. Такое бывает, когда первый раз тебя ведут на горки, или когда первый раз смотришь захватывающий фильм, или когда ты залезаешь на дерево, продираешься сквозь густую листву и впервые обнаруживаешь там незнакомых мальчишек.
Серебристые лучи Луны сплелись с пламенем свечей. Таинственное сияние окутало зал. Наступило время, когда можно подойти к книгам. Тем, что загадочно выставляли свои корешки из шкафов, укрытых за колоннами.
Там было темно и поэтому Лена прихватила с собой тяжеленный подсвечник из голубоватого металла. Подсвечником был дракон со сложенными крыльями, попиравший развалины крепости, с высовывающимся оттуда обломком меча. Голова дракона была задрана к небу, а пасть сжимала массивную чашу, куда и вставлялась свеча. Обхватив дракона, Лена зашла за пояс колонн и осветила ближайший шкаф.