Розали с облегчением вздохнула, слушая Рэнда.
– Кроме того, – продолжал он, – зачем ей было отдавать своего ребенка на воспитание гувернантке? Во-первых, она могла сообщить об этом Браммелю или в крайнем случае выйти замуж за графа Ротерхэма и объявить этого ребенка законнорожденным.
– Откуда ты знаешь, как все это делается? – с подозрением спросила Розали.
– Во всяком случае, не из личного опыта. Просто это довольно типичная ситуация.
Розали нахмурилась.
– У меня все это вызывает неприятные ощущения.
– Тем не менее есть только один способ опровергнуть или подтвердить это – спросить у самой Эмилии Кортес Беллью.
– Нет, – решительно прервала его Розали. – Она была моей матерью последние двадцать лет. Она кормила, одевала и заботилась обо мне. И если у нее были какие-то причины не говорить мне об этом, то я не хочу ничего узнавать против ее воли.
Рэнд с удивлением смотрел на Розали.
– Но почему ты не хочешь узнать правду? Что, если Браммель действительно твой отец?..
– Не хочу, потому что от этого ничего не изменится.
Неужели ты не понимаешь, что Джордж Браммель не способен быть ничьим отцом. Вспомни, он даже не обнял меня, он не обрадовался мне.
– Это от невероятного потрясения, – пытался возразить Рэнд.
– Нет, он слишком тщеславен, чтобы хотеть детей. Он Ренди, щеголь. Всем известно, что люди, подобные ему, не хотят взрослеть, не хотят, чтобы кто-либо напоминал им об их возрасте. – Розали вдруг помрачнела. – А что касается Люси… Если она действительно моя родная мать, то мне все равно, почему она бросила меня. Значит, я была не нужна ей. Зато была нужна Эмилии, а это для меня самое главное.
Рэнд согласно кивнул, чувствуя, что сейчас не время переубеждать Розали. Она была потрясена и не готова взглянуть правде в глаза. Он понимал, что Розали небезразличны ее прошлое и судьба Люси Донкастер. Просто ей нужно отдохнуть и собраться с силами.
– Давай пока отложим этот разговор, – предложил Рэнд.
– Я вижу, ты не согласен со мной. – Розали внимательно посмотрела на него.
Рэнд пожал плечами.
– Я не вправе советовать тебе, как поступить в этом случае.
"Розали сама должна разобраться во всем", – думал он.
– А почему ты вдруг так решил? – внезапно повеселев, спросила Розали.
Рэнд улыбнулся. За окном уже стемнело, а комната была ярко освещена теплым светом многочисленных свечей. Пламя их играло золотыми бликами в волосах Рэнда и отражалось в его глазах. Розали зачарованно смотрела на его изысканную и одновременно очень мужественную красоту.
Взгляд ее был полон очаровательной наивности, и у Рэнда перехватило дыхание.
С жадностью глядя на Розали, он испытал непреодолимое желание дотронуться до нее, держать ее снова в своих руках, ощутить вкус ее губ, тепло ее тела.
– Рози, – сказал он вдруг. – Что ты скажешь, если я попрошу тебя подойти ко мне поближе.
Его настойчивый взгляд заставил ее повиноваться.
– Я.., я не знаю, – сказала она и добавила:
– Я думаю, это будет зависеть от того.., зачем…
– Ты знаешь зачем, – тихо проговорил он.
Наступила пауза. Оба молчали.
– Иди ко мне, – сказал наконец Рэнд, и невозможно было не подчиниться ему.
Словно зачарованная, Розали встала и подошла к креслу, на котором сидел Рэнд. "Он хочет поцеловать меня", – смущенно думала она. Восторг и страх охватили ее.
– Как ты красива, – прошептал Рэнд, глядя в ее голубые глаза, ставшие глубже и выразительнее от ожидания и волнения. Розали стояла, боясь пошевельнуться.
– Пожалуйста, не делай… – начала было она, но Рэнд перебил ее:
– Я никогда не сделаю тебе больно и никогда не стану делать что-либо против твоей воли. Ты должна быть уверена. Слово чести.
Она молча кивнула, боясь выдать, какую радость доставили ей эти тихие мягкие слова.
– Я верю тебе.
– Тогда подойди ко мне.
Поколебавшись минуту, Розали подошла совсем близко. Рэнд бережно, но крепко обнял ее за талию. Задрожав от волнения, Розали положила руки на плечи Рэнда, чувствуя их силу и мужественность. Сквозь тонкую ткань рубашки она ощущала биение его сердца. Трепет охватил Розали. Ей вдруг захотелось убежать, но что-то остановило ее. Что же? Может быть, просто любопытство, или притягательный, ждущий взгляд его зелено-золотых глаз, или безумная мысль, что Рэнд заслужил эту минуту, это право держать ее сейчас в своих объятиях! Прикосновение его пальцев было таким легким, нежным и таким неотразимо-притягательным…
– Однажды я хотел поцеловать тебя, – хрипло проговорил он. – Но ты была против.
– Ты был другим, – прошептала она в ответ, вспомнив, с какой силой и нетерпением Рэнд набросился тогда на нее. – Я помню…
– Не надо, – перебил он. Взгляд его вдруг помрачнел. – Не вспоминай больше об этом. Я хочу изменить это.
Наступило неловкое молчание. Слова Рэнда, его взгляд, дыхание, странная нежность окутывали Розали, искушали, заставляли забыть все обиды, все мысли, все осторожные доводы.
Медленно наклонившись к нему, Розали дрожащими губами прикоснулась к губам Рэнда. Они были такими нежными и совсем нетребовательными. Розали понимала, что это поцелуй неискушенной и неопытной девушки, но не знала, что делать, и только крепко прижимала свои губы к его губам. Наконец она медленно подняла голову и посмотрела на Рэнда. Взгляд его был нежен и в то же время неистов от проснувшегося вмиг желания. Розали чувствовала, как сильно бьется его сердце. Молчание нарушало лишь негромкое потрескивание горящей свечи. Рэнд был безгранично тронут целомудренной, невинной лаской Розали. Она посмотрела на него и тихо спросила:
– Ты.., этого хотел?
Рэнд не ответил, он боролся с непреодолимым желанием взять ее на руки, унести в свою комнату, быть с ней, обладать ею. Она была словно маленький, нуждающийся в ласке котенок, такая хрупкая и такая женственная. Желание неумолимо нарастало в нем.
– Да, – страстно проговорил Рэнд и ослепительно улыбнулся. – Но это произошло слишком быстро, – добавил он. Розали рассмеялась и, наклонив к нему голову, проговорила:
– Может быть, попробовать еще раз? – И, снова коснувшись его губ, почувствовала их нежный и терпкий пламень.
На этот раз Рэнд ответил на поцелуй и, раскрыв ее губы как бутон, страстно припал к ним.
Розали в смущении пыталась освободиться, но потом постепенно затихла в его объятиях, чувствуя странное томление и неожиданно острое наслаждение, словно это было одновременно и насилие, и невыразимая нега.
Она больше не сопротивлялась. Тело ее стало послушным и отзывалось на малейшее движение Рэнда. А он ласкал ее, и ощущение неземного блаженства наполняло сердце Розали. Ей было совсем не страшно, а, напротив, весело, словно ослепительный свет затопил все вокруг. Радость и восторг кружили ей голову.
Рэнд больше не сдерживал себя. Держа одной рукой голову Розали, другой он беззвучно и слепо боролся с застежкой ее платья. Поняв, что он делает, Розали вдруг замерла и отстранилась.
– Остановись, – проговорила она, словно очнувшись от сна или обморока. – Рэнд, я не хочу…
– Я понимаю, – хрипло произнес он и улыбнулся.
– Прости, – проговорила Розали, пытаясь встать с его колен, но он не отпускал ее.
– Розали, – начал он. – Моя холодная льдинка, сирена, ты держишь меня между Сциллой и Харибдой, Мне все равно, разобьюсь ли я о скалы или утону в водовороте волн.
Моя судьба решена. Я хочу тебя. Но, черт возьми, я хочу тебя, если только и ты хочешь того же!
Розали слушала Рэнда, закусив губы. Она испытывала непонятную тревогу и странную пустоту, словно ее бросили в бурлящий поток.
– Может быть, тебе нужна другая?
– Никто и никогда, – твердо ответил Рэнд.
Все ясно. Теперь они квиты: он отнял у нее когда-то невинность, а она сейчас забрала его свободу. Он не хотел другой женщины.