Неожиданно на лице Лидии выступил румянец, а сама она улыбнулась — и губами, и глазами. Эта улыбка тотчас преобразила весь её облик: Элизабет на мгновенье показалось, что перед ней стоит не умудрённая годами женщина-боец, а молоденькая девчушка из соседнего дома, озорная и взбалмошная. Исчезли бывшие угрюмость и серьёзность, даже рубцеватый шрам, проходящий через левый глаз от крылышка миниатюрного носа до виска, будто разгладился и испарился. Улыбка меняла Лидию Васильевну до неузнаваемости, молодила и украшала её лучше, чем любая косметика, которой она, кстати, не пользовалась.
— Приятно слышать искреннюю похвалу от собеседника, но вот про Лилию я совсем не ожидала ничего услышать, — продолжала расцветать в улыбке Лидия. — Имею безграничное уважение к вашему чародейскому ремеслу, товарищ Элизабет, ведь ваша братия когда-то вернула мне вытекший глаз. Уверена, мы с вами крепко подружимся, ведь дружба — залог жизнедеятельности нашей Соты. Товарищ дриада, — позвала мастер-полководец Шай’Зу.
— Приятно познакомиться, эльф. Я, к сожалению, про тебя книг не читала, но обещаю на досуге ознакомиться, — древодева погладила Рысанку по холодным ноздрям. Кобылица жадно тянулась шамкающими губами к рукам Виолетты — за долгие годы она привыкла к хозяйке-краснице и её частым угощениям. Порыскав в сумке, Шай’Зу скормила пегаске кусок серого сахару и вновь стала ласкать её. — Хорошая девочка, добрая… Красники знают толк в лошадях.
— Наш народ всегда любил лошадей, что обычных, что единорогов с пегасами, а сама я с детства в седле. Эта лошадь — десятая в моей жизни… Трубенской, чего это ты спрятался? Думаешь, раз я тебя не вижу, значит, я забыла о твоём существовании?
— Слушаю! — вышедший на свет лампы парень лихо стукнул каблуками сапог и взял под козырёк. Смуглокожий паренёк с чёрной кучерявой шевелюрой и смолистыми обсосанными усами был молод и полон энергии, по всей видимости, исполнял обязанности или коновода, или денщика. Или и того, и другого, что было гораздо очевиднее.
— Вольно, Трубенской, — дала отмашку командир.
Парень перенёс вес тела на одну ногу, сунул в рот кончик прокуренного насквозь уса и изумлённо-лукаво взглянул на дриаду, играющую телячьи нежности с Рысанкой. Никак не могла оставить Трубенского одна зудящая в мозгу мыслишка: Рысанка за полгода так и не привыкла к его руке, а дриада с первого же захода покорила её «холодное» сердце!
— Элизабет, можно с вами поговорить наедине? — улыбка исчезла с лица Лидии, и красница вновь приобрела строгий, поистине командирский вид. Она подняла фуражку, заботливо оттёрла обшлагом кокарду и нахлобучила её на голову.
— Виолетта…
— Да, да, ступайте, я найду тебя, Марго, — не поворачиваясь, кинула древодева.
«Чёрный олеандр» продолжал плыть с половиной парусов, прокладывая путь через плотную туманную завесу и ощупывая воду овалами прожекторов; в их дрожащих лучах туман молочно желтел. На верхней палубе было прохладно и влажно, о чём никак не успокаивались вслух напоминать друг другу матросы и солдаты. Многие из них шмыгали носами, с мокрицей кашляли, то и дело шумно высмаркивались и сплёвывали зелёную слюну. Зенитные пулемёты и раскупоренные пушки пялились в море, готовые по первому же приказу открыть шквальный огонь.
Шкирняк и Морэй остановились на шкафуте, под паутиной вант.
— Благодарю, но я не курю, — отказалась серокожка, когда Шкирняк вытащила металлический, с выгравированным на крышке гербом Содружества портсигар и протянула его собеседнице.
Мастер-полководец не настаивала, закурила сама. Элизабет поделилась магическим огнём.
— Ответьте на вопрос, Лидия: я явственно вижу, что ваше лицо было когда-то подвергнуто косметической операции, которая стёрла ваши боевые шрамы… Кроме одного; того, что проходит через искусственный глаз. Для чего вы решили оставить его?
— Знаю, прозвучит глупо, но я оставила его из-за слёзной просьбы уже покойного мужа, — хрипло пробормотала Лидия, кусая зубами белую палочку с вспыхивающим огоньком на конце. — После войны я стала широко известной в Красноэльфске особой: меня постоянно фотографировали, снимали на плёнку, лепили скульптуры и даже ставили памятники с моим профилем. Комитет по культурному прогрессу решил кардинально улучшить мою внешность, пострадавшую во время Красной войны. Они пригласили магиков из Великого Дома Чародеев, дабы те омолодили меня, избавили от уродливых шрамов и вернули потерянный глаз. Те умельцы-волшебники действительно знали толк в своей работе, и очень скоро на меня с зеркала глядела не морщинистая, седая и одноглазая старуха, а очень симпатичная девчушка, какой я себя помнила ещё до военного лихолетья. А вот шрам на глазу мой муженёк запретил трогать, так как, видите ли, он его очень возбуждал. Я, когда вкусила долгожданной гражданской жизни и неожиданной славы, стала легкомысленной и глупой дурой и, послушав мужа, наотрез отказалась убирать этот шрам. Пускай. Я уже настолько привыкла к нему, что не представляю жизни без него. Но хватит трепаться не по делу. Хочется поделиться с вами кое-какими догадками, товарищ чародей. Я долго контактировала с эльфами, имеющими Силу, и вылепила о них впечатление как о дельно мыслящих и дальновидных личностях.