– Чужая сила убьёт тебя, – донёсся издалека голос Ланки-эква.
– Я не знаю, как с ней справиться, – Таскув попыталась разглядеть её, но ничего не увидела, кроме застилающего взор мрака. – Она не нужна мне.
– Я заберу её. Но моему духу придётся навсегда покинуть твоё тело, – прозвучали слова уже с другой стороны.
– Но как же? Я перестану быть собой. Я перестану быть шаманкой?
– Нет, собой ты останешься. Ведь твоя душа, добрая и чистая, никуда не денется. Только дар не будет таким сильным.
– Я не смогу жить так…
– Разве? Неужели тебе больше не для чего жить? – Ланки-эква наконец выплыла невесомой фигурой из марева костра.
– Я не вижу пути назад, – Таскув вздохнула, удивившись, как тяжело ей это далось. – Я не представляю...
– Я могу забирать тебя с собой в мир духов?
Таскув задумалась лишь на миг.
– Нет!
– Тогда ищи в себе силы вернуться! – строго отрезала прабабка. – Вспомни, кого ты хочешь увидеть. С кем рядом провести ту жизнь, что ещё тебе отмеряна. Пусть без былой силы. И оковы отпустят тебя. Все оковы, что ещё держат.
Она протянула бесплотную руку и лёгкое касание пробежалось по волосам.
– Я запуталась, – Таскув почувствовала, как покатилась слеза по щеке. Но такого не может быть!
– Ты всё знаешь. Только признайся в этом сама себе.
Дух Ланки-эква отдалился, поплыл назад и растворился в тенях леса. Откуда-то раздался стук топора. Но не мерный, а рваный – так не рубят деревья. А после оказалось, что это глухой лязг клинков. Отзвуки сражения? Но, кроме тихих голосов и звона всего двух мечей, больше ничего не слышалось.
Таскув открыла глаза, медленно, боясь ослепнуть, если вокруг яркий свет. Но она лежала в избе, которую не сразу узнала. Лишь через миг вспомнила, что это дом её и Йароха.
Прохладная ладонь легла на лоб.
– Слава Калтащ! – пронизанный слезами возглас ворвался в уши.
Женщина, окутанная знакомым запахом, обняла Таскув. Матушка, так пахнет только она.
– Вогулы вернулись? – просипела Таскув. – Смилан жив? Йарох? И Унху? И…
Алейха отстранилась и грозно на неё посмотрела. Утёрла глаза, словно не хотела, чтобы дочь видела, как она плачет.
– Ты снова за старое! О себе когда хоть раз подумаешь? – она раздражённо поправила вовсе не сползшее покрывало. – Живы они все! Что им сделается, мордоворотам этаким! Вон…
Качнула головой на дверь и вдруг замолчала. Басовитое бурчание во дворе повторилось, оборвалось звоном оружия, всколыхнулся тихий гомон и пропал. Таскув попыталась сесть, но получилось не сразу. Мать поднесла кружку воды, и от питья сразу полегчало внутри, словно смылся слой копоти. Она опустила ноги на прохладный пол. Слегка поморщилась, когда кольнуло в раненом боку.
– Уже заживает, – заметив её гримасу, пояснила мать. – Но мы всё равно боялись, что ты не выживешь. И не могли понять, почему. Уже и шамана из другой деревни вызвали. Зря приедет только…
– Я искала дорогу, – пробормотала Таскув, озираясь. – И, кажется, нашла.
Алейха прищурилась, силясь понять, что она имеет ввиду. Грянул досадливый вскрик множества голосов. Распался на отдельные. Лязг стал реже, но громче. Мать опасливо покосилась на дверь, недовольная шумом. Но снова повернулась к дочери, напряжённо улыбаясь.
– Ты, наверное, есть хочешь? Может, тебе ещё полежать?
Таскув помотала головой, заглядывая поверх её плеча.
– Что там происходит?
Алейха остановила её, когда она хотела встать.
– Пусть тешатся, раз ума нет ни у одного, ни у другого.
Таскув всё же поднялась оттолкнув руку матери. Чуть покачнулась, но устояла на ногах. И как была – в одной тонкой рубахе до икр – вышла наружу. Брызнула в лицо морось, и даже сглаженный тучами свет на миг ослепил. Ударило в ноздри запахом сырой, истёртой ногами травы – и из головы тотчас выветрились все лишние мысли.
Таскув постояла, зажмурившись, и вновь открыла глаза. Во дворе собралось много народу. Они стояли полукольцом, примыкая к стене дома, а перед ними кружили забрызганные в грязи по самые шеи мужчины. Лишь по светлым волосам до плеч в одном из них можно было узнать Смилана. А вторым оказался Йарох. Оба они, вооружённые мечами, не сводили друг с друга ожесточенных взглядов. И дышали тяжело, видно, уже изрядно измотавшись в схватке.
Плечи укрыл тёплый платок.