– Долго они друг на друга кричали. Теперь вот за оружие схватились. Решили так выяснить, кто больше достоин рядом с тобой быть, – с сожалением в голосе проговорила мать и встала рядом. – Йарох зол очень. Люди быстро ему донесли, как ты тут с чужаком…
– Он не чужак мне.
Алейха пожала плечами.
Воины снова сошлись. Йарох что-то неразборчиво прорычал, с огромной мощью нападая на Смилана. Тот, видно, расслышал каждое слово, а потому оттолкнул его так, что тот сделал несколько шагов назад. Люди заулюлюкали – для многих из них это всего-то развлечение. Как схватка двух зверей во время гона. Лишь некоторые смотрели на поединок с неодобрением, но всё ж не вмешивались, не пытались остановить.
– Хватит! – насколько смогла, громко крикнула Таскув и вышла во двор.
Мужи застыли, сцепившись клинками, и оба перевели взгляды на неё. Первым сделал шаг назад Смилан, а Йарох тут же вбил кулак ему в висок. Княжич пошатнулся, но вскинул руку, останавливая следующий удар.
– Прекратите! – Таскув ускорила шаг и вцепилась в плечи мужа. Тот резко повёл ими, стряхивая её, но она сжала пальцы сильнее. – Остановись, прошу…
Прижалась лбом к его спине, чувствуя, что, если отпустит, сама же первая и упадёт без сил.
– Как ты, пташка? – вытирая кровь из разбитой брови, выдохнул Смилан. Прищурил залитый глаз. – Вот же скотина. Тяжёлая рука у него.
Йарох нахмурился, не понимая западного языка. Ему тоже досталось немало. Набухшие ссадины покрывали его лицо, а под правым глазом уже расплывалась краснота.
– Я в порядке, – глухо пробормотала Таскув, глядя на княжича из-за плеча мужа. И ощущая, как впиваются осуждающие взгляды паульцев в спину. – Возвращайся к своим людям, Смилан.
– Что он сказал? – буркнул Йарох, подозрительно косясь на неё.
– Пойдём, – она потянула его в дом. – Нам с тобой нужно поговорить. И тебя умыть. Эта драка была ни к чему.
Стараясь не оглядываться, Таскув увела мужа. Проходя мимо матери, кивком поманила за собой. Внутри усадила воина у очага и отошла за травами. Между делом отыскала в тучане оставленный там оберег, что когда-то дарила Смилану. Спрятала его в рукаве и, возвращаясь к Йароху, мимоходом всунула его в ладонь Алейхе, которая присела на нары напротив двери.
– Отдай Смилану, прошу. Скажи… Я уеду с ним или умру. Пусть ждёт.
Мать возмущённо посмотрела, но всё поняла по её лицу. И, знать, вмиг поверила, что так и будет. Как можно тише она встала и ушла, оставив дочь с мужем наедине.
Таскув налила воды для отвара, присела перед Йарохом на колени и положила мешочки с травами рядом с собой. Он уже убрал в сторону меч, но сидел, потерянный, почти не шевелясь. И всё думал о чём-то. Казалось, его лучше сейчас ни о чём не спрашивать и не притрагиваться. Как бы только пристальный взгляд выдержать.
Молчание длилось долго. Вода согрелась на огне, а Таскув успела перетереть травы в порошок. Она намочила тряпицу, собираясь промыть следы побоев на лице мужа.
– Ты называла меня его именем. Когда я вёз тебя домой, – неожиданно заговорил тот. – Потом разговоры людей, что ты с ним... В этом доме… Я имею право побить тебя.
– Я знаю, – не поднимая головы, произнесла Таскув. И сама удивилась, как ровно прозвучал её голос. – И я хочу уехать. С ним.
Йарох громко усмехнулся, взял её за плечо, разворачивая к себе. Она зашипела от боли.
– Ты считаешь, я отпущу тебя? Стерплю унижение? – он стиснул зубы, оглядывая её лицо. – Я убил бы его, не останови ты меня. И убью, если он появится здесь снова.
– Не удержишь меня.
Таскув высвободилась и встала. Йарох поднялся тоже, гневно кривя губы. Его лицо, перемазанное в грязи и крови выглядело жутко. Она и правда обидела его. Он не понимал, почему. Но Таскув знала, что теперь не сможет здесь остаться.
– А это мы ещё увидим, – процедил муж и, подняв с пола меч, вышел из дома. Что-то загремело снаружи. Таскув бросилась к двери, толкнула – та не поддалась. Она огляделась, но ничего не нашла в избе, чем можно было бы её сломать. Даже топор – и тот в сарае за домом лежит, наверное.
Таскув ещё раз пнула дверь и отошла. По спине короткими волнами пробегал озноб. Всё-таки она ещё слишком слаба, а от мыслей о том, передаст ли матушка все слова Смилану в точности, становилось ещё хуже. Теперь к тому же из дома не выйти! Счастье тем девушкам, что природной хитростью одарены. А вот её угораздило всё напрямую мужу выложить. Хотела по-доброму решить всё, по совести. Да, видно, плохо его узнать успела, раз по виду не поняла, что честность здесь окажется лишней. И что теперь делать?
Таскув принялась ходить вокруг очага, время от времени прислушиваясь: не вернётся ли Йарох? А там улучить момент и сбежать. Нагонит! Куда ей, только с постели вставшей, пытаться его обогнать. Устав кружить без толку, она села на ближайшие к огню нары, подтянула ноги к груди. И в этот самый миг поняла, что видит пламя всего лишь пламенем, а не даром Най-эква всем вогулам. Не домом духов. А просто светом, возле которого можно согреться. Дух прабабки, который она много лет ощущала внутри, пропал. Но пустоты не было. Его место заполнило что-то другое. Что-то, не позволяющее смириться и остаться в пауле рядом с мужем. Достойным человеком, но тем, которого она никогда не сможет полюбить так, как Смилана. И больше никакие обязательства перед родом её здесь не держат. Кому нужна всё ж потерявшая силу шаманка, которая теперь только и годится на то, чтобы травки кипятком запаривать да творить самые простые заговоры?