Едва заметный взмах великаньей руки – и Немила припечатал к стене жезл с костяным наконечником в виде сжатого кулака с двумя пальцами, торчащими, как рогульки. Эта костистая вилка охватила с двух сторон его шею, приподняла над полом и воткнулась в настенный ковер, заставив кудесника повиснуть. Он почувствовал, что голова его вот-вот оторвется и начал отчаянно сучить ногами, чтобы достать до пола.
Бес слетел с возвышения, замахнулся огненной плетью и спросил великана:
– Господарь, позволь, я рассеку этого наглеца на тысячу кусочков! Если будет на то твоя воля, то душу его мы заберем в пекло и так отжарим, что все остальные поймут, что бывает с теми, кто дерзит князю тьмы.
– Постойте! – выкрикнул пригвожденный к стене кудесник. – А кто тут князь тьмы?
Великан ужался в размерах и ростом сравнялся с бесом. Но даже после этого он превосходил Немила, не достающего ногами до пола. Царь преисподней бережно придержал ожерелье, нагнулся и поднял упавшую книгу.
– Погоди, Лютобор, – придержал он беса, готового расправиться с беспомощным пленником. – Посмотри только, какие заклинания припас для нас этот колдун.
И, обернувшись к зависшему Немилу, строго спросил:
– Зачем ты вытащил меня в Дольний мир? Или ты думаешь, что у меня нет других дел, кроме как исполнять твои прихоти?
– Прости, господарь! – в этот миг Немил был готов на все, лишь бы не задохнуться. – Я только хотел, чтобы ты избавил меня от Вертлюжки.
– Кто такая Вертлюжка? – нетерпеливо спросил Великий Лиходей.
– Это кикимора, которая доводит до безумия людей кошмарными снами, – поторопился объяснить хозяину бес.
– Всего-то? – рассердился Лиходей. – После тысячи лет перемирия назревает война между небом и пеклом. Царица Ледяного края рвется на волю из плена, чтобы превратить землю в снежный ком. А ты требуешь, чтобы я занимался кикиморой?
Из этой речи Немил понял только, что дела его хуже некуда. Он попытался сказать что-то в свое оправдание, но из горла вырвался лишь хрип. Он задрыгал ногами и попытался глотнуть воздуха. Лютобор подставил ему под ноги скамейку, что позволило пленнику отдышаться.
– Давай-ка посмотрим, что написано о тебе в колдовской книге, – бросил недовольный князь тьмы.
Бес услужливо принял из его рук тяжелый том в бархатном переплете, обслюнявил когтистые пальцы, и быстро зашелестел страницами.
– Не про меня эта книга, – глотая воздух, произнес Немил.
– Ошибаешься, – возразил Лиходей. – Колдовские страницы покажут все, что ни спросишь. Вот попросим их перелистать твою жизнь, и они не откажут, верно?
Бес заржал и затряс козлиной бородой – видимо, так у него звучал смех.
– Ага, вижу, – заинтересовался хозяин пекла. – Родился ты в кривичах, в городе Вевереске, в лето шесть тыщ двести второе от сотворения мира, да не один, а с родным братом-близнецом. Отчего же назвали вас так причудливо: его Всемилом, а тебя Немилом? Али ты отцу с матерью был не мил?
– Вот и нет! – буркнул угрюмо кудесник. – И батюшка, и матушка, хвала богам, в нас с братом души не чаяли. В нас и в нашей сестре.
– Да, вижу, – согласился Лиходей. – Тебя от брата было не отличить. Почему же растили вас порознь?
– Так в кривичах заведено, – заговорил Немил, на которого нахлынули воспоминания. – Велемудр, наш верховный священник, или, как кривичи говорят, Крив Кривейший, рассудил, что раз в княжеской семье родились близнецы, то старшему из них быть князем, а младшему, то есть мне – следующим великим волхвом. Оттого и учили меня не на князя, а на волхва.
– Только есть у Крива Кривейшего одна привилегия, – вкрадчиво произнес Лиходей.
Бес заржал от хохота и затряс головой.
– Да, есть! – с вызовом откликнулся Немил. – В конце жизни, когда великий волхв не может больше служить, он по собственной воле сжигает себя на костре, чтобы с дымом отправить свою душу в царство богов и занять место в раю за престолами Трех Государей. И это именно привилегия, ржать тут нечего!
Он метнул острый взгляд в веселящегося беса, и повысил голос:
– Потому что в рай кого попало не принимают. И пусть тело волхва корчится в языках пламени – зато душа его будет вечно служить Трем Владыкам.
– Так оно все и вышло, – заметил Лиходей, разглядывая страницы, на которых переливались картинки, во всех красках живописующие прежнюю жизнь кудесника. – Только на этот раз Крив Кривейший отправился на костер не один. Он утянул за собой весь город с жителями. Зачем он это устроил?