Кудеснику сразу же вспомнились деревенские байки о болотниках, берущих людей в рабство и заставляющих работать на своих подводных мельницах. Он принялся извиваться в поисках выхода, но болотник перекрыл ему путь и погнал вглубь пещеры.
Человек плыл до тех пор, пока не ударился лбом о подводные сани, сплетенные из затонувших коряг. Чудище придавило его, оцарапав лоб жесткой чешуей. Немил ощутил, что в зубы ему вставляют узду, как коню. Болотник захомутал его, запряг в сани и натянул вожжи. Голова человека запрокинулась, и ему волей-неволей пришлось тянуть повозку.
Болотник хлестнул человека упругим древесным корнем и принялся погонять его, как водяного конька. Немилу ничего не оставалось, как подчиниться. Он вынес сани из пещеры и помчался над дном, взметая тучи песка. Его погонщик бурлил, издеваясь, и хлестал по хребту.
Ледяной холод перестал ощущаться, Немила объял жар. Он не мог объяснить, как ему дышится, и лишь чувствовал, что уйти от погонщика не удастся. Чудище вдоволь натешилось, гоняя его по самым темным закоулкам своего подводного царства, а затем направило в настоящий дворец, темные очертания которого прорисовывались вдалеке.
Немил очутился в просторном зале с высокими окнами и входным проемом без дверных створок. По каменному полу ползали раки, над головой сновали сомы и щуки. Болотник распряг его и сунул в руки черпак с длинной ручкой. Затем подтолкнул к большому котлу, стоящему на треножнике посреди зала. В лицо Немилу ударила горячая струя, заставив его отшатнуться. Ему стало ясно, что в котле варится кипяток, хотя огня не было видно.
«Что за напасть! – думал он, подчиняясь хозяину и принимаясь размешивать варево. – Я боялся пекла, а угодил в рабство к болотнику. Что, если я так и сгину на дне? Никто не узнает, куда я делся».
Ощущение времени потерялось. Немил помнил только, что его заставляли таскать в мешках грязь и лить воду на крылья мельничного колеса, чтобы оно вертелось. Сколько часов он провел за этим занятием – сказать было трудно.
Облегчение пришло, когда сквозь дыру в потолке во дворец опустилась звезда. Ее колдовское сияние рассеяло тьму, и Немил воспрянул духом. У него на глазах звезда превратилась в чудесную деву, одетую в легкое платье. Дева схватила болотника за чешуйчатый хвост и заставила остановиться. Чудище выпучило на нее рыбьи глаза и принялось разевать зубастую пасть, но звезда оказалась не робкого десятка. Жестами она показала, что пленника нужно освободить.
Болотник принялся спорить. Немила обдало волнами, которые всколыхнулись от шлепков перепончатых ласт. Но дева настаивала и не уступала. Она указала рукой на кудесника и сверкнула глазами на чудище. То нехотя подчинилось и вытащило изо рта человека уздечку.
Почувствовав себя свободным, Немил разъярился и принялся бушевать. Первым делом он схватился за черпак и огрел своего мучителя по макушке, но вода замедлила его движения, и удар получился слабым. Тогда он опрокинул котел, обдав болотника волной кипятка. Тот забурлил, приблизился и хлестнул кудесника по щеке.
Немил вдруг почувствовал, что ему стало холодно. Он опять задыхался. Звездная дева схватила его за воротник и потянула к дыре в потолке, но он все же успел напоследок швырнуть котлом в чудище. Тут ему стало совсем невмоготу, он раскрыл рот, и вода хлынула ему внутрь.
1 чернеца, полдень
Немилу чудилось, будто он оказался в волшебной стране. Над головой его раскачивались ветви огромного древа, и выглядело это древо таким необыкновенным, что он только диву давался. В ветвях летали пестрые птицы, каких Немил в жизни не видывал, а с ветвей свисали диковинные плоды. Даже в самом загадочном сне у Немила не хватило бы воображения, чтобы придумать такое.
Вокруг, насколько хватало глаз, простирались колосящиеся хлебные нивы, между которыми текла молочно-белая река с кисельными берегами. А по реке плыла изящная серебряная лодочка, на которой стояло прозрачное существо в невесомой накидке, и правило путь веслом.
Нос Немила, привыкший к запаху вина и жареного мяса, на этот раз ощущал тонкие ароматы волшебных цветов. Все было прекрасно, вот только холодновато, и ему приходилось ежиться, лежа на жесткой почве.
Губы его ощутили колкое прикосновение. Он сделал усилие и разлепил глаза. Волшебная страна мигом исчезла, хотя тяжелые сучья огромного дерева по-прежнему раскачивались над его головой. Раскрасневшееся солнце указывало на середину дня. Немил лежал прямо на мокром снегу, на берегу озера. А над его лицом наклонилась та самая дева-звезда, что избавила его от водяного. Она походила на грезу, настолько чудесную, что даже во сне такая, пожалуй, ему не приснилась бы.