— Не видишь, что ли? Это доктор Дашкевич.
В первой комнате, где прежде беспрерывно трещали шесть обкомовских машинисток, теперь сидела только одна, а глаголем к ней, за сдвинутыми столиками поблескивал круглыми, тяжелыми очками экономист плодоовоща Мерцалов и, тоже в очках — другой, с резко очерченным, выдающимся вперед воловьим подбородком, инженер Красницкий. Перед ними стоял плотный широкоплечий мужчина в чистой белой толстовке. Еще несколько человек ожидали конца их разговора, сгрудившись у дверей.
— Ну, я прямо к коменданту насчет помещения для лазарета, вам — туда, к бургомистру, — указал студентам на Красницкого доктор.
— Господину доктору, Семену Ивановичу, привет и уважение, — упирая на слово господин, повернулся стоявший у стола.
— А-а-а! Шершуков! — заулыбался ему доктор. — Ну, как? Печень теперь не ноет? Ишь, какое пузо себе нагулял, — ткнул он в живот тоже смеющегося бывшего своего пациента. — Водки, водки, брат, поменьше пей!
— В меру, Семен Иванович, в меру.
— Мера, знаешь ли, разная бывает. Это понятие растяжимое. Вы с ним теперь не шутите, — тоже засмеялся из-за стола Мерцалов, — он теперь директор типографии. И даже по заслугам. Успел уже! Во время бомбежки всех рабочих на производстве удержал и тотчас же объявления командования отпечатал. Вот как!
— Прямо на том же рулоне, на котором «Кубанскую правду» крутили! Без перерыва, — широко размахнул руками Шершунов.
— Так… Значит, — смахнув с лица улыбку, по-деловому, договорил, обращаясь к нему Мерцалов начатую перед приходом доктора фразу, — значит, газету ты полностью обеспечиваешь. Нам — с плеч долой. Ты соберешь сотрудников и редактора разыщешь. Намечаем, значит, Брянцева? Так?
— Точка! К завтрему — полностью. Сегодня — экстренный выпуск на одном полулисте. — Решили. Текст сами немцы дадут. Полковник Шредер. Кстати, он полностью русский. Вали! Вы по какому делу? — обратился Мерцалов к студентам, но ответить они не успели.
— Вы, господин доктор, — снова упирая на слово господин, обратился к Дашкевичу Шершуков, — с профессором Брянцевым в близких отношениях состоите и, надо полагать, знаете, где он сейчас находится?
— Они должны знать, — ткнул пальцем в сторону ребят доктор, — его студенты, словесники.
— В учхоэе зооинститута, садовым сторожем, — отрапортовал Мишка.
— Все в порядке, — поймал его за борт пиджака Шершуков. — А вы, ребята, сюда за работой пришли? Лучше не может быть! Давайте их мне, господин бургомистр. Без промедления! У меня корректор ранен.
— Раздробление обеих голеней, — подтвердил доктор, — сегодня ампутировать будем. Сложная операция.
— Фьюить! — присвистнул Шершуков. — Кончился, значит, наш Петр Васильевич! Жалко, человек хороший. Значит, вали прямо в типографию, ребята, — повернулся он снова к студентам. — Я вас за полчаса знакам обучу. Один корректором, другой подчитчикам. Сыпь! Или нет, — поднял он вверх крепкий, зачерненный свинцовой пылью палец, — за три часа на Деминский хутор смахаете? К Брянцеву? Гоните! Отношение к профессору Брянцеву они снесут, — повернулся он к бургомистру, — провернут дело в два счета. Я сейчас сам машинистке продиктую, вы подпишите, — зашагал он вразвалку к сидевшей за одиноким столом поджарой девице в голубом сарафанчике.
— Каков? — взмахнул вслед ему подбородком Мерцалов. — А? Доктор? Какие работники выявляются! Энергия! Деловитость! Чем не директор? А ведь был простым наборщиком или чем-то вроде. Великую силу таит в себе русский народ!
— Некогда мне с вами философию разводить, меня больные и раненые ждут, — отмахнулся старик и засеменил к закрытой двери коменданта.
Студенты, получив подписанное письмо к Брянцеву, тоже двинулись к выходу.
— Есть, капитан? Ловко? — встряхнул за плечи Броницына Мишка, когда они выбились из осаждавшей комендатуру толпы. — За пять минут все устроилось. А то бы давились бы здесь до вечера. К тому же, можно сказать, по специальности работу получили.
— А зарплаты своей не знаем.
— Это мелочи жизни. Меньше советских ставок, я думаю, не получим, Значит, живем. Смотри, смотри, кто стоит! — с удивлением воскликнул он.
— Где?
— Да вон же, рядом с девахой в белой косынке.
— Плотников. — Еще более удивленно протянул Броницын. — Вот уж никак не ожидал его здесь увидеть. Неужели он тоже к немцам на службу?
— Дело темное, — покачал своей круглой головой Мишка, — может быть, в самом деле, переметнулся, и выслужиться у новой власти хочет. А, может, и по заданию, для диверсии. Или просто наблюдателем, чтобы на заметку брать тех, кто здесь. Это вернее всего. Значит, и мы будем в его списке. Ну, черт с ним, все равно узнается. Да я и скрывать не хочу. Ну, сыпем сейчас в учхоз полным ходом. Придется поднажать!